Демон и его люди - стр. 25

Он всегда любил поразмяться, вот только за время пребывания в человеческом теле возможность такой ему давно не представлялось. Почему-то никому из смертных не приходило на ум затеять с ним бой, видимо, нутром чуяли сильного противника. Шпану из переулков можно не считать, демон играл с ними, будто кошка с мышками. Когда становилось особенно скучно, нарочно придавал своему виду еще большее изящество: надевал какой-нибудь вызывающий наряд из шелка и бархата с рюшами, делал волосы подлинней и отправлялся прогуляться вечером куда-нибудь на окраину, где потемней. К сожалению, эта игра быстро надоедала — у туповатых молодчиков были в ходу одни и те же слова и приемы. Драться они не умели, предпочитая запугивать и унижать. Да и хватало их ненадолго — стоило оторвать голову одному, как остальные с визгом разбегались кто куда, лови их потом, горемычных. Нет, не любил Леф такие развлечения, брезговал, слишком неравны были силы. А вот сейчас можно было не церемониться — противник хоть и не слишком равный, но все же не человек.

Леф на секунду отвлекся — и получил удар в грудь. Делая вид, что падает, он мощным ударом засветил противнику по выпирающему кадыку. Будь перед ним смертный, ему пришел бы конец, но демон лишь поперхнулся, сделал несколько судорожных вдохов, и силы восстановились. С рёвом он бросился на обидчика... и полетел носом в деревянные доски палубы от внезапной подсечки. Леф хотел упасть на него сверху, планируя отключить позвоночник и, по возможности, легкие и почки... и тут вдруг сверху на него обрушилась такая чудовищная тяжесть, что его размазало по палубе, будто жалкого червяка...

Когда он очнулся, демон исчез, палуба опустела. Бросив взгляд на оставленный без присмотра штурвал, Леф привел себя в порядок, еще раз вслушался в пространство, проверяя, живы ли те, кого он оставил в трюме – и убедился, что живы. Где находился корабль, демон понятия не имел, поэтому, чтобы не осложнять жизнь экипажу, он переместил корабль к побережью. Не слишком близко, но и не слишком далеко — с берега он будет выглядеть крошечной точкой на горизонте. Леф убедился, что полоска берега уже видна, после чего спустился в трюм за бывшими пленниками.

Выходящие на палубу люди с опаской глядели по сторонам. Густой туман делал видимость почти нулевой, всё вокруг выглядело нереальным.

— А теперь слушайте меня внимательно, — произнес Леф. Даже не повысив голоса, он мгновенно приковал к себе внимание — восемь пар глаз уставились на него, не моргая. — Вы заблудились в тумане, сбились с курса и долго болтались непонятно где. Вам даже померещились разбойники, которые захватили ваш корабль. Но это был мираж, на море такое случается. Вы забились в трюм и просидели там, пока не вышли в зону видимости. А потом увидели землю, вон там, — Леф показал в направлении берега, который сейчас был скрыт за наведенным туманом.

— Но откуда здесь взялся ты? — Гертинья, как всегда, оказалась на высоте, цепкий разум ее попытался сопротивляться воздействию. Это было замечательно, но совершенно недопустимо — внушение должно быть качественным, а воспоминания — одинаковыми у всего экипажа. Поэтому, как бы ни хотелось Лефу оставить возлюбленной хотя бы кусочек правды, он, еще чуть-чуть усилив воздействие и произнес с легкой улыбкой: — Меня здесь не было, я тебе приснился. Они, — он указал на остальных, внимавших ему безропотно, — даже обо мне и не вспомнят, — он оглядел стоящих перед ним людей. — А теперь прощайте, счастливого пути. И встаньте уже кто-нибудь за штурвал.