Демократия по чёрному - стр. 26
Другие решили себя, всё-таки, попробовать в единоборствах, на саблях. Итог: из пяти схваток, четыре выиграли негры, одну – черкес. Шесть трупов украсили импровизированное ристалище. До первой крови, оказалось, не актуально. Когда тебе отхватывают саблей голову, или пробивают грудную клетку, особо не поживёшь. То же касается, когда отрубают руку, или разбивают колено.
Четыре трупа с «русской» стороны, и двое убитых и трое раненых, с моей, вот закономерный итог трений и распрей. Здесь же не Россия, где всё можно. Здесь такие же чёрные, не обременённые добротой, и тоже живущие кланами, и родоплеменным строем. Быстро поняв, что к чему, кавказские друзья Ашинова, переобулись, буквально, в воздухе, и предложили себя, в качестве инструкторов по пулевой стрельбе.
Вот это дело! С моего одобрения, они тоже встали на довольствие. В качестве поощрения, я распорядился выдать им жетоны с цифрой три. Надо же статистику набирать! А то, на словах, каждый, царь морской, а на деле? На деле проверим…
Их, так сказать, атаман и главарь Ашинов, мне постоянно мешал. Быстро вызнав все новости, он часами жужжал мне в уши о том, как он был принят в высшем свете, как он уважаем, и как я должен быть ему благодарен за то, что он привёл ко мне своих людей.
Я, конечно, был несказанно рад и благодарен. Особенно тому, как стремительно уменьшались мои запасы «горючего», то бишь, спирта. Я уже отвык от этого. А тут, почти все прибывшие, стали лечиться им, как только об этом узнали.
Этот животворящий продукт, поднял на ноги отца Пантелеймона. Первая моя беседа с ним состоялась через неделю после прибытия. Он был высоким и худым человеком, по которому никак нельзя было догадаться, что когда-то он был толстым. Истрепавшаяся в долгом пути, чёрная ряса висела на нём мешком.
Мои настойки, на разных змеях, и прочей чепухе, вроде разных целебных корней, помогли победить его дизентерию. А может, дело было не в настойке, а в тех отварах, которыми женщины отпаивали больных. Как бы там ни было, а он выздоровел.
– Приветствую тебя, вождь православных негров! Прибыли мы к тебе, с отцом Клементием, от святейшего Синода России, – прогудел он своим басом, никак не вязавшемся с его болезненной худобой.
Отец Клементий, поражённый первой стадией проказы, которую подхватил в самом начале пути, молчал, и только крестился. Болезнь подкосила его. Все его чурались, да он и сам знал, чем это грозит. Недаром, во многих странах Юго-Восточной Азии, устраивались лепрозории, самый крупный из которых, находился на одном из Филлипинских островов, и где даже имела хождение своя монета.
На самом деле, сама болезнь, излишне демонизирована, и протекала намного медленнее, чем тот же сифилис, но заболевшим от этого легче не было. И я это понимал.
– Мы не знаем, как к тебе обращаться, князь, – обратился ко мне отец Пантелеймон.
– Называйте меня Иоанном. Если полностью, то вместе с крещением, я принял имя Иоанн Ван Тёмный. Для англичан, я Ван Блэк, для остальных европейцев Ван Нигер. Есть у меня и египетское имя, но это отдельный разговор.
– Спасибо тебе Иоанн Тёмный. Решили мы остаться у тебя здесь, навсегда, примешь ли?
– Приму, как не принять, люди мне нужны, особенно… чуть было не сказал, соотечественники, но вовремя спохватился … священники.