Дело табак - стр. 37
Ваймс окинул взглядом прочих посетителей, которые с большим успехом притворялись каменными статуями.
– Послушай, парень, – сказал он. – Честное слово, ты не хочешь со мной драться.
– Еще как хочу! Ты сам сказал. Какой-то там предок получил эту землю, потому что подрался за нее. Так? Кто сказал, что драться больше нельзя?
– Коренной и Рукисила, сэр, – произнес вежливый, но ледяной голос из-за спины кузнеца. Ваймс, к своему ужасу, увидел Вилликинса. – Я не жесток, сэр, и не стану стрелять вам в живот. Я просто дам понять, что вы принимаете свои большие пальцы как данность. Нет, пожалуйста, не делайте никаких резких движений. У арбалетов Коренного и Рукисилы чрезвычайно чувствительные спусковые крючки.
Ваймс задышал, только когда Джетро поднял руки. Под толщей ярости, несомненно, крылось на полпенса чувства самосохранения. Тем не менее кузнец яростно уставился на него и сказал:
– Без наемного убийцы не обошелся, да?
– На самом деле, сэр, – спокойно отозвался Вилликинс, – я служу у командора Ваймса в качестве камердинера, а арбалет мне нужен, поскольку иногда его носки дают сдачи.
Он взглянул на Ваймса.
– Какие будут распоряжения, командор? Эй, не двигайся, мистер! Насколько мне известно, кузнецу для работы нужны обе руки!
Он вновь повернулся к Ваймсу.
– Извините за повышенный тон, командор, но я эту публику знаю.
– Думаю, Вилликинс, ты и сам один из них.
– Да, сэр, спасибо, сэр, и лично я себе не доверял бы ни на грош, сэр. Уж я-то с первого взгляда распознаю плохого парня. Каждый день его вижу в зеркале.
– А теперь, черт возьми, опусти арбалет, Вилликинс. Люди могут пострадать, – официальным тоном приказал Ваймс.
– Да, сэр, и это вполне входило в мои намерения. Я бы не смог предстать перед ее светлостью, если бы с вами что-нибудь случилось.
Ваймс перевел взгляд с Вилликинса на Джетро. Этот кипящий котел нужно было охладить. Но парня он винить не мог. Он ведь и сам думал точно так же, и не раз.
– Вилликинс, – сказал Ваймс, – пожалуйста, аккуратно отложи эту чертову штуковину и достань записную книжку. Спасибо. А теперь, пожалуйста, запиши вот что: «Я, Сэмюэль Ваймс, почти против воли герцог Анкский и прочая и прочая, намерен сойтись, столкнуться, сцепиться и прочая и прочая с моим другом Джетро… как твое полное имя, Джетро?
– Слушай, мистер, я не…
– Я спросил твое имя, черт возьми! Джимини, как его зовут?
– Джефферсон, – ответил трактирщик, держа дубинку, как некий гарант безопасности. – Послушайте, ваша светлость, неужели вам хочется…
Ваймс, не обращая на него внимания, продолжал:
– Так, на чем я остановился? Ах да. «С моим другом Джетро Джефферсоном в дружеском поединке за обладание усадьбой и ее окрестностями, каковы бы, черт возьми, они ни были, и упомянутый поединок будет продолжаться, пока один из нас не крикнет «сдаюсь», и если это буду я, никаких неприятностей для моего друга Джетро не воспоследует, как и для моего слуги Вилликинса, который упрашивал меня не участвовать в этом приятельском обмене тумаками». Понял, Вилликинс? Покажешь это ее светлости, если я пострадаю. А теперь давай сюда, я подпишу.
Вилликинс неохотно протянул записную книжку.
– Не думаю, сэр, что на ее светлость это подействует. Ей-богу, герцогам не положено… – и, увидев улыбку Ваймса, замолчал.