Дело сердца. 11 ключевых операций в истории кардиохирургии - стр. 9

Когда поврежденным оказывался желудочек сердца, раненые умирали незамедлительно, истекая кровью, особенно если ранение приходилось на левый желудочек; однако, если же рана до желудочка не доходила, некоторые из воинов оставались в живых не только в течение дня ранения, но и всю последующую ночь.

Труды Галена продолжали составлять основу медицинского образования, пока, чуть ли не полторы тысячи лет спустя, им на смену не пришли учения эпохи Возрождения, так что неудивительно, что представления о сердце на протяжении многих столетий практически никем не подвергались сомнению. В своем весьма странном трактате по лечению ран византийский врач седьмого века Павел Эгинский привел яркое описание различных ранений в сердце и их последствий: «При ранении сердца орудие оказывается у левой груди, и по ощущениям оно словно не в полости, а жестко зафиксировано в теле, а иногда еще есть и ритмичная пульсация. Выделяется кровь черного цвета, если ей есть куда вытекать, человек становится холодным, потеет… И вскоре наступает смерть».

Этому описанию восемь столетий спустя вторит Паре, величайший хирург эпохи Возрождения. Подобно Галену, он видел такие ранения собственными глазами, так как много лет был военным хирургом на полях сражений во Франции: «При ранении сердца из него начинает хлестать кровь, все конечности тела одолевает дрожь, пульс падает и становится слабым, лицо сильно бледнеет, появляется холодный пот, и раненый часто теряет сознание. Когда все конечности полностью охладеют, смерть уже на пороге». Паре также отметил, что смерть вовсе не обязательно наступает мгновенно. Он стал свидетелем дуэли, состоявшейся в Турине, в ходе которой один из дуэлянтов получил колотое ранение в левую сторону груди. Это, однако, не помешало ему продолжить сражение, он гнал своего противника еще где-то двести шагов, после чего рухнул замертво. Когда Паре осмотрел его тело, то обнаружил настолько большую рану в сердце, что мог запросто вставить в нее свой палец.

Вместе с тем к концу семнадцатого века были сделаны неожиданные открытия, которые ставили под сомнение непоколебимое убеждение, что ранения в сердце по определению смертельны. Бартелеми Каброль, врач французского короля Генри IV, описал, как провел вскрытие двум мужчинам, на сердце у которых обнаружил шрамы. У одного «было ранение размером и шириной с лист мирры и при этом довольно глубокое; и чтобы никто не подумал, что эти раны и стали причиной смерти, отмечу, что оба мужчины были повешены: один за воровство, другой за изготовление фальшивых монет». Еще больше озадачило открытие Йохана Долаеуса, который написал про «свинцовую пулю, найденную в сердце у кабана – она обросла мышечной тканью и никоим образом не угрожала жизни животного: это был крупный кабан, и когда его зарезали охотничьим ножом, то все видели, что пулю эту он получил не два-три дня назад, а гораздо раньше».

Хотя многие врачи и продолжали настаивать на том, что ранение в сердце означает неминуемую смерть, количество свидетельств в пользу обратного продолжало расти. В 1778 году Генри Томас, моряк, служивший на корабле HMS Foudroyant, поскользнулся на трапе, когда корабль стоял в порту Портсмута, и упал, наткнувшись на свой собственный кортик. Он достал из себя клинок и решил, что может спокойно продолжить нести караул, но упал и потерял сознание. Он умер девять часов спустя, и когда врачи вскрыли тело, то с удивлением обнаружили, что штык, пронзив прямую кишку и печень, прошел прямиком через сердце. Несколькими годами позже похожее ранение наблюдали в той же самой больнице в Госпорте: на этот раз солдат прожил два дня, однако внезапно умер во время испражнения. В результате вскрытия хирурги пришли к заключению, что в ране сформировался кровяной сгусток, который не давал крови вытечь из сердца, но эта «пробка» сместилась, когда солдат начал тужиться, чтобы опорожнить кишечник.