Дело о незваных гостях - стр. 3
– Да, пришел ваш ученик… – подтвердил Олег Викторович, но фотограф перебил его.
– Постойте-ка, это невозможно, молодой человек! Я использую труд ассистентов, верно, но ни одного я не готов назвать учеником. И уж точно не доверил бы съемку! Нет-с, сударь, все заказы, в студии или на дому, я выполняю сам!
– Но как же… – растерянно начал Милосердов.
– Ян… гм… Антонович, – вступил в разговор дотоле молчавший Корсаков, который с интересом разглядывал обстановку ателье. – Возможно, вам стоит буквально на полчаса закрыть ателье, чтобы мы могли спокойно обсудить один щепетильный вопрос?
– А вы, собственно кто?
– Корсаков, Владимир Николаевич, – он лениво обозначил вежливый поклон.
– И по какому праву вы хотите нарушить работу моего ателье?
– По такому, что могу это сделать. Желаете проверить? – Корсаков подался вперед, опершись обеими руками на трость, и одарил собеседника неприятной улыбкой из своего богатого арсенала. Одляницкий выглядел так, словно собирался поспорить, но быстро передумал и пригласил гостей проследовать в студию.
Несмотря на туманный сумрак на улице, огромные окна давали достаточно света, чтобы не зажигать лампы. Сравнительно небольшое помещение делилось на несколько маленьких уголков, призванных изобразить различные фоны для съемки. Вот оплетенные плющом качели перед ковром[2], изображающим зеленый лес. Вот неопределенно-античное патио. Вот простой белый фон, на котором можно изобразить любую позу, от важно-политической (с откинутой назад головой и рукой, заложенной за лацкан фрака) до глубокомысленно-гениальной (со скрещенными на груди руками и взглядом исподлобья). Хозяин предложил им разместиться вокруг столика с тремя стульями, предназначенного, очевидно, для групповых фотографий.
– Итак, давайте постараемся восстановить события, приведшие нас сюда, – предложил расположившийся со всей возможной вальяжностью Корсаков. – Начинайте, пожалуйста, Олег Викторович.
– Да, я… эээ… Я зашел к господину Одляницкому справится о возможности съемки на дому. Ян Антонович уверил меня, что это не составит ни малейшего труда. Мы сошлись на цене и назначили дату. В оговоренный день у меня на пороге возник господин с фотографическими принадлежностями. Он заявил, что является учеником Яна Антоновича, принес извинения за мастера Одляницкого, который слег с болезнью и предложил заменить его, если я соглашусь. Абсолютно безвозмездно. Выглядел господин очень добропорядочно, поэтому я не протестовал. Он был крайне любезен и терпелив. Пообещал, что доставит портрет на дом, чтобы мне не пришлось заходить за ним в ателье. И действительно, через несколько дней я обнаружил конверт со снимком у себя на пороге…
– Спасибо, Олег Викторович, – Корсаков повернулся к фотографу. – Теперь вы, Ян Антонович. Буду рад услышать вашу часть сей истории.
– Она очень проста, – пожал плечами Одляницкий, опасливо покосившись на Владимира. – За день до оговоренной даты мне принесли записку, что назначенная съемка отменяется, так как у господина Милосердова возникли другие обязательства. На этом все. Я повторяю, у меня нет учеников, и я решительно не посылал никого вместо себя к Олегу Викторовичу. А в чем, собственно, дело? Какой-то мошенник посмел выдать себя за моего протеже и предоставить неудовлетворительные услуги? Только… Вы сказали, что работал он безвозмездно? В чем тогда смысл мошенничества?