Дело настоящего человека - стр. 30
– Ты погоди, погоди, – теперь уже затер ладони Дмитрий Иванович, – а еще мы с Васяткой письмо пошлем, что, дескать, доверяю я брату старшему своему Тохтамышу, как себе, и потому без боязни посылаю к нему самое дорогое. Сына старшего, значит. Прямо-таки и напишем.
– Верно, – хлопнул себя по ноге Квашня. – Вроде, как доверие хану великое, другие-то князья вон каких взрослых обалдуев послали. Мудро!
– Так значит, поддерживаешь мою думу, – вопросительно посмотрел Дмитрий Иванович на собеседника.
– Конечно, поддерживаю.
– Раз поддерживаешь, тогда на совете боярском мысль вот эту и выскажи. Выскажешь.
Иван Родионович кивнул головой и вышел из светлицы княжеской, чтобы, подождав на крыльце своих бояр соратников, вернуться вместе с ними и вместе с князем думу думать.
А мысль для думы князь выразил боярам так.
– Дошли сведения до меня, что хотят некоторые князья у хана ордынского, на меня хулу возвести. Я, конечно, этому не верю, хан-то Тохтамыш мне почитай, как старший брат, но дыма без огня не бывает. Может злыдни какие в Сарае, и замышляют что-то, только все равно я туда поеду. Несмотря ни на что поеду. Назло проискам всех князей супротивных поеду. Не верю я, что хан, брат мой старший против меня злое дело сотворит. А вас я собрал бояре, чтобы наказ вам дать перед отъездом. Чтоб Москву берегли, чтобы за семьей моей следили. С вас только спрос будет. Мне ведь больше спросить не с кого. Клянетесь, что уследите за всем?
– Клянемся! – пять раз к ряду дружно ответили бояре, преданно вглядываясь в Великого князя.
Только Квашня Иван Родионович не участвовал в общем хоре и тяжко вздыхал вместо клятвенных обещаний.
– А ты чего Иван Родионович помалкиваешь, – обратился к боярину князь, как только клятвенное рвение пошло на убыль. – Чего там сопишь, как слепая кляча у ворота? Говори, если чего не так.
– Сомневаюсь я Дмитрий Иванович, – почесал бороду Квашня.
– В чем сомневаешься? – удивленно вскинул брови князь.
– А вот в том и сомневаюсь, что ехать-то тебе сейчас может быть и не стоит. Уж больно время ныне неспокойное. Москва еще до конца от смуты прошлогодней не отстроилась, а ей твой пригляд ныне как никогда нужен. Князь тверской каждую неделю на границах наших охоты да потехи военные устраивает. Новгородцы чего-то там на вече своем шумят почитай каждый день. Не время сейчас тебе уезжать.
– Не ожидал от тебя Иван Родионович таких слов, не ожидал, – соскочив со своего стула, подбежал к боярину Дмитрий Иванович. – Ты же умный человек и знаешь, что если я от приглашения хана откажусь, то он ярлык мой другому отдать может. Надо ехать Иван Родионович, надо.
– Что же ты князь всё сам да сам? – не унимался боярин. – Другого кого-нибудь к хану пошли за ярлыком-то
– Д кого же я на это дело пошлю?
– Сына своего, Василия Дмитриевича.
– Да ты что старый пень, – сердито замахнулся на Квашню князь, – белены что ли по утру сегодня объелся? Чтобы я сына одного к татарам послал? Да ни в жизнь этого не будет. Ему же только двенадцатый год пошел.
– А сам ты Дмитрий Иванович, во сколько лет на стол Московский сел? – смело пошел грудью на повелителя боярин. – А? Во сколько?
– В девять, – слегка стушевался князь.
– Вот видишь, в девять, а сыну твоему уже одиннадцать. Неужто он не справится? Это же ведь твоя кровь, а яблоко от такой яблони всегда недалеко падает.