Дело настоящего человека - стр. 19
– Ты кто? – строго спросил парня князь.
– Василий я, – радостно отозвался парень. – А еще меня все Валуем на Москве прозывают. Как деда моего.
– Так ты ж что ж, Тимофея Валуя внук?
– Он самый.
– Молодец, спасибо тебе. Молодец. Дед твой молодец был, и ты молодец вырос. Ты, вот что, приходи завтра ко мне в терем, я тебя на службу к себе возьму. Мне вот такие молодцы нужны, а не те, которые спотыкаются на каждом шагу.
Князь хлопнул своего спасителя по плечу и тут неведомо откуда, словно стая воронья на павшую лошадь явился под княжеские очи народ. Все прибежали. Стольник Ваня с разбитым носом, дружинники из ближнего круга и даже Иван Родионович Квашня выскочил неизвестно откуда, тяжело отдуваясь и поминутно стирая со лба обильную испарину.
– Чего случилось батюшка? – вращая испуганными глазами, вопрошал боярин. – Неужто эта тварь на тебя покушалась? Вот дожили, ничего святого у людей не стало. Да где же это видано, чтобы на князя средь бела дня руку поднимали? Да как же мы дожили до такого? Вот сволочь!
– А чего с ним сделать-то теперь, – интересовался у всех подряд пьяненький дружинник Петруша Сорока. – Чего делать-то братцы с басурманином будем? Может на кол его или к двум березам привязать?
– Голову ему надо здесь же срубить, чтоб другим неповадно было, чтобы у всех на виду, – рубанул воздух рукой, выступивший в первый ряд Федор Симоновский. – Правильно я говорю Дмитрий Иванович? На плаху его сейчас же. Заразу в зародыше душить надо, иначе так она потом расползется, что и не остановить.
Князь сурово глянул на валявшегося в грязи мужика, и властно махнув рукой, дал команду к расправе. Несколько дружинников, на ходу вынимая мечи из ножен поспешили к неудачливому покусителю. Они подняли его из грязи и уложили качающуюся из стороны в сторону голову на дубовый пенек. Этот пенёк с некоторых пор постоянно лежал за передним крыльцом княжеского терема и нередко применялся по своему прямому назначению, ну а если точнее сказать, то на нем постоянно чего-то рубил и теперь вот решили срубить очередную бесшабашную голову. Желающих исполнить приказ князя было не мало, грех так не отличиться на виду у всей Москвы, да и князь, пожалуй, после такого отличия в долгу не останется. Здесь срубив голову, неплохо приподняться можно будет. Суетились дружинники, толкались у пня, отбивая у боевых товарищей право на исполнение княжеского приговора. Видя бестолковую толчею возле пня, Дмитрий Иванович решил сам назначить исполнителя своей воли. Он уже сузил круг в поисках счастливца до трех и тут к нему протиснулся боярин Волосатый, протянул в руку железную пластинку и зашептал на ухо.
– В шапке у него была штука эта. Узнаешь Дмитрий Иванович свой знак? Твой знак-то, помнишь, кому давал?
Князь удивленно посмотрел на отполированную пластинку и изумленно прошептал, но прошептал так, что стоявшие рядом с ним бояре этот шепот услышали ясно.
– Так точно, это же мой знак, который я Тутше дал, отправляя его после масляной недели в татарскую столицу и уж вторую неделю от него вести нет. Как мой знак у этого мужика очутился? А ну быстро узнать!
Волосатый метнулся к мужику, приготовленному к отсечению головы, и стал яростно хлестать его по щекам, старясь тем самым вырвать несчастного из крепких лап хмельного сна. Однако на этот раз, а впрочем, как чаще всего и бывает, сон пьяного удальца, оказался посильнее старательных человеческих ладоней. Голова осужденного некоторое время помоталась под крепкими пощечинами, что-то попыталась пробормотать, но потом опять впала в тяжелое забытьё.