Дело настоящего человека - стр. 13
Батюшка хотел подобраться поближе к месту потехи, но там было так плотно от зрителей, что он плюнул на свое желание быть поближе к бою и решил быть выше его, забравшись на дерево или на крышу какую-нибудь подходящую. На деревьях тоже уже свободных мест не было, а вот на крыше одной, он прореху среди любопытных зрителей нашел. Иван резво побежал к облюбованному строению и столкнулся плечом в плечо с молодой высокой женщиной тоже спешившей куда-то по своим делам. В другое время батюшка подобному столкновению и внимания бы не уделил, но у молодицы от неожиданного толчка свалился с головы платок, и упали из-под него на плечи белые волосы густые и черные, как смоль.
– Ишь ты красота, какая, – подумалось вдруг Ивану, и он пристально глянул в лицо женщины. – Чудо, как хороша! А где же я её видел-то уже?
И точно стрела попала ему в самое сердце от этого взгляда с вопросом. Лопнуло что-то в глазах у монаха, и увидел он как наяву вчерашнюю колдунью. Ту самую, из избы на кладбище ночном. Именно она перед ним сейчас стояла. И точно так же, как вчера улыбалась.
Пока Батюшка тряс головой, прогоняя внезапное виденье с удивлением, девица скрылась за ближайшим углом. Иван бросился за ней и опоздал, заметив, как она забежала уже за другую избу. Монах еще быстрее припустил.
– Ишь охальник какой, – услышал вдруг он за спиной презрительное шипенье. – Седина в бороду, а бес в ребро. Постыдился бы по городу за продажной девкой бегать, чай семья дома ждет. Неужто не стыдно? Ох, мужики, мужики и как вас только земля наша носит? чего же вам баб хороших на свете мало что ли? Что же вы за продажными, как угорелые носитесь?
Батюшка, хотя и покраснел, но отмахнулся от злого шипения и опять основательно прибавил шагу. За следующим углом, он вновь заметил только подол быстроногой беглянки. Иван прибавил ещё ходу, рванулся к очередному углу, и тут что-то холодное ударило его по глазам. Ударило так крепко, что в глазах потемнело, в ушах зазвенело, и ноги подкосились. Девица смотрела на монаха сверху и злобно ухмылялась сверкающими очами.
– Запомни монах, у тебя меньше полугода осталось, – просипела она каким-то странным утробным голосом. – Иначе умрет Ванька, коли, не спасешь ты меня, точно он умрет. Страшной смертью умрет.
– Ты кто? – прохрипел батюшка, но молодица ему не ответила, а резко ударила опять по глазам.
Иван взвыл от боли и провалился во тьму.
– Ты чего милый разлегся? – трепала батюшку кто-то за ухо. – Вставай, чего лежать-то на сырой земле. Захвораешь не ровен час. Не за теми ты бегаешь. Не твоего это поля ягода, не твоего. Зачем себя напрасно мучаешь?
С трудом и болью открыв слезящиеся очи, Иван присел.
– Кто это меня так? – спросил он сидевшую перед ним на корточках конопатую бабенку.
– Полюбовница это купца одного. Приезжий купец. Важный весь из себя. На наших-то баб и не смотрит он вовсе. Нос воротит. Вон на берегу его терем. Только ты туда не ходи, там люди злые. Пойдем ко мне лучше, я тут рядышком живу. Пойдем, праздник ведь.
И так она на него жалостливо посмотрела, что не в силах был ей Батюшка отказать. Встал он с сырой земли, отряхнулся и пошагал рядом со смеющейся женщиной.
– Ой, охальник, уже с другой, – опять послышался за спиной Ивана чей-то презрительный шепот. – Ой бесстыдник!