Дело Корнилова - стр. 10
Балавинский и Вырубов, как это видно будет дальше, оказали мне существенную помощь вечером 26 августа и больше ничего. О том, в каких условиях высказывались полк. Барановский и флаг-капитан Муравьев, я скажу ниже. Что же касается указания на влияния Гоца и Зензинова, то я бы мог очень расширить тот список «безответственных советников», добавив сюда представителей и других политических партий (к.-д., н.-с., с.-д. и т. д.), с которыми при каждом пополнении состава Врем. Правительства я всегда совещался. Я думаю, что нельзя составить сколько-нибудь серьезно Кабинета, не выяснив сначала желания и устремления всех партий, которые затем должны будут поддерживать образуемое Правительство.
Но вот когда вопрос касался не политического соглашения для составления коалиционного Правительства, а когда дело шло о вопросе, разрешаемом в порядке управления, то здесь самые влиятельные из «безответственных советников» оказывались бессильными, даже «Гоц и Зензинов». Так, они оба от имени партии с.-р. решительно возражали против назначения Б.В. Савинкова Управляющим Военным Министерством, а он все-таки был назначен.
«Кроме того, полк. Барановский, – продолжает свои разоблачения Б.В. Савинков, – высказывался неоднократно по вопросу о назначении и смещении лиц высшего командного состава».
Но полковник Барановский был начальником моего Военного Кабинета, обязанный давать мне точные справки и заключения по всем доходившим до меня военным вопросам! Мнения его о личном составе ведомства никогда, однако, не имели решающего значения; он только помогал мне разбираться в этом вопросе. В число «безответственных советников» Савинков включает даже моих 18-летних адъютантов. Ну тут уж я пасую и опровергнуть сие обвинение не в силах!
Я нарочно сделал все эти подробные выписки для того, чтобы на примере показать, как пишется история и как создаются легенды. События 3–4 июля в Петербурге, прорыв фронта, кризис власти, осложнения с национальностями, экономические затруднения, продовольственная разруха – со всем этим должно было справляться Временное Правительство, да еще в сокращенном составе (к.-д. как раз ушли). Все это, в особенности, падало на меня – почти круглые сутки приходилось разрываться между делами Верховного управлении, вопросами внутренней политики, докладами по Военному и Морскому Министерствам, да еще непрерывно ездить то на фронт, то в Ставку! В такое время вагон это отдых, передышка, когда можно немного распуститься, перестать быть М. Председателем, спокойно сидеть, молчать и слушать. Когда можно дать окружающим вволю наговориться на все темы, т. к. ведь и мои ближайшие сотрудники вне вагона несли каторжный труд. И вот такая вагонная передышка попадает в историю! Случайные участники обычной вагонной беседы на злобы дня превращают ее в политическое событие, ставя себя, конечно, в центре («Мы докладывали» и т. д.). А затем, когда в деятельности Временного Правительства из того, что «мы докладывали», ничего не осуществляется, то, конечно, виновниками оказываются другие советники, позже воспользовавшиеся «слабохарактерностью» Премьера!
Чтобы управлять, нужно уметь молчать, слушать, а другим давать выговариваться – это дает возможность по отдельным штрихам глубже проникать иногда в неосознанные еще настроения и устремления общественных кругов. Конечно, и в вагоне приходилось и делом заниматься. Так и на этот раз я внимательно выслушал все соображения Савинкова по военным вопросам и его характеристику ген. Корнилова, т. к. оба они предназначались к более ответственной, чем раньше, государственной деятельности.