Дело без трупа - стр. 16
Биф уже доставал блокнот, а потом в полном соответствии со своим обыкновением – с грубоватой откровенностью – перешел сразу к сути дела.
– Молодой Роджерс был вашим возлюбленным? – спросил он, обращаясь к Молли Катлер.
От меня не укрылось, как напряглась при этом мать, хотя ничего не сказала.
– Мы с ним обручились, – тихо ответила девушка.
– Тайная помолвка, – вставила матушка, – причем они даже не испросили моего согласия.
– Тайная помолвка, – повторил Биф, прилежно записывая каждое слово.
Когда же его карандаш справился с первой задачей, сержант поднял голову.
– Как долго вы состояли в близких отношениях? – задал он следующий вопрос.
– Мы обручились во время его предыдущей побывки. Два месяца тому назад.
– Вам известны лица, кого он ненавидел или сильно не любил?
– Нет. Алан вообще был не из тех, кто способен ненавидеть других людей.
– И никого, в чьем устранении со своего пути он мог быть заинтересован?
– Нет.
– Как я полагаю, здесь не могла быть замешана другая женщина?
Молли Катлер молчала, но тут уж ее матушка не удержалась и вмешалась в разговор от всей души. В ее голосе смешались с трудом сдерживаемая злоба и явно застарелая печаль.
– Как раз другая женщина здесь очень даже сильно замешана, – сообщила она. – И с ней этот мерзавец крутил любовь гораздо дольше и серьезнее, чем с моей дочерью.
Необходимость уделять время подробной записи делала любой допрос в исполнении Бифа предельно затянутым. Прошло не менее тридцати секунд, прежде чем сержант снова заговорил.
– Как ее зовут? – спросил он.
– Стелла Смайт, – ответила мать. – Он считал ее актрисой, а на самом деле она просто дрянь.
– Когда он в последний раз виделся с ней?
Ответ миссис Катлер на этот вопрос ограничился единственным словом, но она прошипела его, как ядовитая змея:
– Вчера!
– Вчера? Но откуда вы знаете? – поспешил спросить Биф, отставив всю свою солидность от возбуждения при столь важном открытии.
– Расскажи ему сама, Молли, – скомандовала пожилая леди.
Девушка заговорила монотонно, словно знала: ей придется все рассказать, хотя ее саму ничто больше не интересовало.
– Алан вовсе не обманывал меня по поводу этой женщины, – начала Молли. – Он познакомился с ней несколько лет назад в Лондоне. Но только однажды ездил с ней на уик-энд в Чопли… еще в позапрошлом году. А потом просто дал ей денег и оставил в Лондоне. Он знал, что поступает нехорошо, но ведь и она была… аморальной девицей. Он надеялся никогда больше с ней не встречаться. Даже ушел в то время со своего прежнего судна и стал работать в другом пароходстве. Она потеряла его след, как я думаю. Но затем, по всей видимости, узнала, на каком корабле он теперь служит, где живет, и однажды, когда Алан вернулся домой, обнаружил письмо от нее. Она заявляла, что снова приедет в Чопли, и если он не встретится с ней там, отправится в дом к его дяде и тете, чтобы устроить скандал. Он все мне рассказал как на духу и даже письмо показал.
Пока девушка говорила, я имел возможность рассмотреть ее и не мог не любоваться. Привлекательность Молли была той красотой, которая нередко встречается именно в молодых англичанках. Она не отличалась тем здоровым румянцем и пышностью форм, которые приводят в восхищение мужчин с юга Европы. Но в цвете ее лица присутствовали необычайная нежность и утонченность, большие глаза светились искренностью, а всем своим обликом она напрашивалась на сравнение с цветком. И я не сомневался, что Молли говорила чистейшую правду.