Делай, что хочешь - стр. 19
– Заходите, ой, скорей заходите, – звала круглая старушка. Я вошел из любопытства увидеть дом изнутри. – Ой, только бы град не ударил. Ой, как же вы измокли. Ой, проходите, выпейте.
Комнатки были тесные – каморки, но сплошь по стенам и потолку разрисованные желтыми, зелеными и синими цветами и птицами. Над дверью желтые черточки лучей окружали лилово-красное солнце с синим глазом посередине.
Старушка быстро прокатилась туда-сюда, налила мне темной настойки, приговаривая «славная, ежевичная», с удовольствием плеснула и себе. Хлебнув глоток, спросила, кого я тут знаю. Передумав отмалчиваться, я назвал Старого Медведя, с интересом ожидая, что она скажет. Ответ удивил.
– Да, Старый Медведь… как же… его слушают… дочки у него красавицы… – заколебалась старуха и еще прихлебнула ежевичной. – Только его судьба не любит. Мы-то местные, а он приезжий. Он с горя приехал. У него в одну ночь убили всю семью – отца с матерью и жену с ребенком. Всю семью, – повторила старая сивилла. – Вот как.
Я спросил, ей-то откуда это известно, но старуха то ли не хотела говорить, то ли сама не помнила.
К вечеру тучи исчезли. Воздух освежило дождем, но было по-прежнему жарко. Перед локандой на площади выстроились столики. Я ждал появления отряда, сидя над стаканом вина и глядя на игру воды в фонтане.
У фонтана остановился тот хромой охотник-метис, который в первый день принес на кухню фазанов. Я уже успел вырядиться в здешнее и теперь присматривался, все ли правильно. Местный колорит вполне удался, только у метиса волосы были стянуты шнурком на затылке, а белая косынка завязана сбоку. Его узкое лицо словно рисовал угловатыми чертами капризный художник: острые скулы, впалые щеки, длинный подбородок, резкий тонкогубый рот. Но все-таки было в нем что-то отталкивающее, то ли оттенок темной кожи, то ли слишком черные, антрацитовые глаза. Вдруг я заметил, что он тоже искоса наблюдает за мной. Перехватив мой взгляд, он слегка поклонился и улыбнулся.
Раздался говор, из переулка вывернулась толпа человек в тридцать. В ней были и Гертруда с отцом. Еще я узнал капитана Борка. Значит, я пропустил отряд? Рядом со Старым Медведем шагал белоголовый высокий старик и что-то нервно ему втолковывал, рубя рукой воздух.
– Нигде нельзя, а у нас особенно! – стали слышны слова. – Если вы не понимаете, я вам объясняю! Сердца не хватает!
Герти помахала мне. Она тоже была в местном наряде: широкая короткая юбка кирпичного цвета, белый передник, белая блузка с пышными рукавами, на шнурках у ворота и запястий. Я встал. Но охотник подхромал раньше и – ах вот как это здесь принято? – поцеловал ей руку. А может быть, и не принято: старик резнул взглядом, развернулся и вошел в гостиницу.
Старый Медведь приветственно хлопнул меня по плечу, потом так же похлопал подошедшего с Гертрудой охотника.
Выяснилось, что метиса зовут Гай Тергенс, что он мне покажет самую лучшую охоту, что отряд уже отбыл прямо от школы, как только закончилось собрание. Школа и ратуша помещались в одном здании, но его почему-то называли не ратуша, а школа. Гай присел с нами за столик, но только на минуту. Старый Медведь казался не то озабоченным, не то удивленным. Я спросил, что произошло, но тут опять возник его взбудораженный собеседник.
– У меня душа не на месте! Не могу я с девчонкой об этом говорить! Всё ваше попустительство! Делай что хочешь!