Декабрьский вечер - стр. 3

Большинство учёных – мужчины с длинными бородами и большими глазами, в которых будто сверкают льдинки.

Когда Даниэль был маленький, он прочитал сказку о Снежной королеве и стал приставать к полярникам с вопросами, видели ли они её когда-нибудь (потому что северного оленя, такого же, как в сказке, он видел своими глазами, а значит, и королева должна быть). Все от него отмахивались и говорили, чтобы не мешал. А ещё с укором смотрели на маму, которая поджимала губы и говорила: «Даниэль, не мешай работать».

Тогда Даниэль заплакал и пошёл к себе в комнату.

По дороге его заметил Джон, их механик, и спросил, что случилось. Он дал Даниэлю апельсин и сказал, что дома его самого ждет сынишка, такой же, как Даниэль, и что он тоже любит сказку про Снежную королеву, потому что Джон говорит, что уезжает её искать.

– И вы её нашли? – спросил Даниэль.

Он уже перестал плакать и крепко держал в руках апельсин.

Джон засмеялся и ответил:

– Нет. И не думаю, что найдём.

– А почему тогда вы сюда возвращаетесь?

Джон усмехнулся и посмотрел в окно, за которым всё было белым-белым от снега.

– Мне кажется, – сказал Джон, – каждый из нас – Кай, которого не нашла Герда. И даже если мы отдаляемся, в груди всегда остаётся осколок льда, который зовёт нас обратно.

Даниэль смотрит на часы – сейчас день.

За окно смотреть бесполезно, там темно.

Он пробует мамин лоб, но тот очень горячий, можно даже градусник не ставить. Даниэль пытается её разбудить, чтобы дать таблетку, но мама не просыпается. Она дышит часто, иногда покашливая, и на каждом выдохе слышен свист.

На станции есть специальная система связи, но Даниэль не умеет ею пользоваться. Он берёт в руки трубку, нажимает какие-то рычажки, крутит ручки. Наконец в трубке раздаётся шипение, и чей-то недовольный голос кричит:

– Алло! Алло!

– Моя мама больна, – говорит Даниэль, – пришлите врача!

– Что?

– Мама больна! Маргарет Остин, она известный учёный! Мы на станции «Аврора», я не могу её разбудить… – сбивчиво говорит Даниэль.

– Что за бред, – сердятся в трубке, – на станции не может быть ребенка.

– Может, я ведь есть! – отчаянно восклицает Даниэль.

Шипение.

– Мальчик, прекрати баловаться! – кричат в трубке. – Не отвлекай нас от настоящей работы!

– Но…

Шипение обрывается, становится тихо. Даниэль кладёт трубку обратно на рычажок и возвращается к маме в спальню.

Когда Даниэлю было семь, он захотел собаку. Многие дети хотят домашнего питомца, и Даниэль тоже хотел. Когда он жил у бабушки в солнечном городе, у них была собака, её звали Лайла. Она жила во дворе в будке, лаяла на всех прохожих и давала себя погладить, если Даниэль приносил ей что-нибудь вкусное. Когда она видела, что Даниэль спускается по ступеням, то вставала и начинала вилять хвостом. Как будто даже улыбалась. Они дружили.

Но в Арктике не заведёшь собаку и уж тем более не поселишь её в будке снаружи – она там замёрзнет.

Даниэлю очень хотелось, чтобы кто-нибудь радовался ему так же, как Лайла, а не просто говорил: «Иди поиграй» или «Иди учи уроки» (Даниэль занимался сам, по программе домашнего обучения). Поэтому он приставал к маме и спрашивал, можно ли привезти из города хотя бы хомячка. Он бы жил на станции в клетке, а Даниэль ухаживал бы за ним, кормил бы размороженными овощами, а хомячок радовался бы ему и запихивал морковку за щёку.