Дедушка, не спи! - стр. 9

Иногда я задумывался, почему в казарме становится так спокойно без местных? Можно было вспомнить о многих почему, но ответ все равно будет один. Местные не считали казарму своим домом. Ведь их личных вещей здесь нет. Их дом в городе, и они по-прежнему воспринимали роту, как детский лагерь, где можно орать, громить и веселится. Здесь можно все, только делать это приходилось в секрете от командира роты.

Да, здесь было не скучно. Но не для всех. И уж точно не для тех, кто стоял в нарядах. А так как в основном вовлеченными в это являлись иногородние, местным становилось только веселее.

У Миши с детства был дефект речи, из-за которого он боялся говорить с людьми. Он заикался, и это носило особую внутреннюю сложность для него самого.

Как-то раз, еще в начале сентября, в разгар оргпериода, я зашел в кубрик и стал свидетелем сцены, где Олег и Игорь пробовали себя в роле Миши. Игорь сидел на стуле напротив, а Олег занял место на Мишиной кровати, плотно прижав того к стенке.

– Ведь м-м-м-ы друзья, – тянул Игорь, шлепая губами. – М-м-м-ы одн-н-а ком-м-м-м-анда! Ты что, не с нами?

– С в-вами, – с испугу отвечал мальчишка.

Когда Миша волновался, его речь приобретала жуткий оттенок. Самые плохие стороны накладывались друг на друга, создавая такой резонанс, что он просто не мог думать. В результате, он часто отвечал невпопад. Ребят это забавляло, и они, перековеркивая его говор, гнули свою линию.

– С на-а-а-ми? – квакал Олег. Голос его был на редкость высокий и грубый.

Игорь внимательно следил за ними с соседней кровати. Если он над кем-то потешался, это никогда не отражалось на его лице. Игорь с самого начала предстал передо мной наиболее безжалостным эгоистом роты. Поначалу его надменность проявлялась лишь в насмешках. Позднее насмешки превратились в упреки, и я понял, с кем имею дело.

– Мишаня, – он плотно сжал губы и глянул на Мишу так укоризненно, будто пытался уличить во лжи. – Мы же без тебя никак. Ты точно не убежишь от нас?

– Не убе-г-г-гу, – ответил Миша.

Зубы его застучали, и Олег занялся дурацким смехом. Смеялся он опять громко и отвратительно, и если бы у нас на окнах стояли цветы, они бы завяли, не дождавшись следующего залпа ужасного звука.

– Не убе-Г-Г-Гу, – повторил Олег. – А почему ты так говоришь, «убе-Г-Г-Гу»?

Миша потер лоб.

– Не прикапывайся к пацану, – кинул ему Игорь. – Мишаня хороший. Да, Мишаня? Ты же хороший?

– Д-д-д-а, – ответил Миша.

– Мишаня, а у тебя девушка есть? – Игорь наклонился к нему, будто хотел, чтобы Миша ответил ему на ухо.

– Че в-в-вы ко мне прика-ап-а-ались, – он заерзал на кровати, но Олег еще плотнее прижал его к стене.

– Мишань, ну? У тебя девочка есть?

– Н-н-е.

– Ннн-е-е! – передразнил его Олег.

– А почему?

– Нн-е знаю, – лицо Миши залилось краской.

Я чувствовал, как тени ребят медленно повисли над моим другом. Что-то неравноправное между ними уже началось.

– Ну, мы ж команда, Мишань. Мы тебя выручим! Не боись! Если мы тебе девочку приведем, ты ее тут загнешь?

Глаза Миши выкатились на лоб. Он не хотел отвечать. Беседа доставляла ему дикое неудобство. Еще большее неудобство доставлял ему Олег, который так тесно прижимал его к стене, что у него не оставалось другого выхода, как сидеть и наслаждаться вопросником товарищей. Периодически Олег хлопал его по бедру, и Миша подскакивал, как на надувном матрасе. Я не понимал, больно ему или нет, но подозревал, что рука Олега имела немалый вес, благодаря чему каждый шлепок можно было услышать из соседнего кубрика.