Даже в лучших домах - стр. 20
– Я и не знал, что они ищейки, – заметил я.
– Они обучены всему, чему можно.
Видимо, Лидс подал какой-то сигнал, хотя я ничего не заметил, так как собака вдруг устремилась к двери, увлекая за собой хозяина.
– У них всех превосходное чутье, а у Гебы оно просто потрясающее. Кстати, она мать Нобби. – Снаружи, на каменной плите, на которой мы обнаружили Нобби, Лидс сказал: – Бери след, Геба. – И после того как она, издав низкий горловой звук, натянула поводок, добавил: – Тихо. Говорить буду я.
Собака увлекла нас за угол дома, через стоянку для машин, вдоль стены хозяйственной постройки к самому концу псарни. И вдруг остановилась и задрала голову.
Лидс выждал полминуты, потом заговорил:
– В чем дело? Запуталась? Бери след!
Я включил фонарик, но после сердитого замечания Лидса выключил его. Геба опять издала тот же странный горловой звук, пригнула нос к земле и устремилась вперед. Мы пересекли луг по тропинке, добрались до опушки и углубились в лес. Хотя шли мы достаточно быстро, для меня это казалось легкой прогулкой по сравнению с гонкой, которую задал мне Лидс давеча. Несмотря на то что деревья еще стояли голые, в лесу было темно, хоть глаз выколи, но если я еще не полностью утратил способность ориентироваться, то мы продвигались вдоль той самой дорожки, по которой я проходил уже дважды.
– Мы ведь направляемся к дому вашей кузины? – поинтересовался я.
В ответ Лидс что-то невнятно буркнул.
Углубившись в лес, мы прошли ярдов двести вверх по косогору, потом примерно столько же тропинка тянулась ровно, а затем, как я припоминал, начинался долгий пологий спуск прямо до ухоженных угодий Берчвейла. И вот примерно посередине ровного участка Геба вдруг сошла с ума. Она внезапно резко рванулась в сторону, так дернув Лидса, что он заплясал, пытаясь удержаться на ногах, потом круто развернулась, прижалась к его ногам и стала тоненько и протяжно подвывать – совсем не так, как прежде.
Лидс резко сказал ей что-то, но я не разобрал его слов. К тому времени мои глаза уже достаточно свыклись с окружающим мраком. Но я вовсе не утверждаю, что уже тогда, в темноте, среди деревьев, с расстояния двадцати футов распознал то пятно на земле. Тем не менее я настаиваю: я сразу понял, что там лежит тело миссис Барри Рэкхем, хотя и не успел направить на него свет включенного фонарика.
В этот раз Лидс не стал меня отчитывать. Мы сошли с тропинки и преодолели двадцать футов. Миссис Рэкхем, точь-в-точь как Нобби, лежала на боку, но шея была неестественно вывернута, так что лицо было обращено к небу. На мгновение я даже подумал, что ей свернули голову, но потом разглядел обагренный кровью белый свитер. Я наклонился и прижал пальцы к ее запястью. Лидс, подобрав сухой лист, опустил его на рот и ноздри женщины и попросил меня стать рядом с ним на колени, чтобы заслонить листок от ветра.
Посмотрев на неподвижный лист секунд двадцать, Лидс сказал:
– Она мертва.
– Да. – Я встал на ноги. – Даже если и нет, она все равно не дотянула бы до дома. Я пойду…
– Ее убили, да?
– Безусловно. Я пойду и…
– Господи! – Он резко вскочил и выпрямился. – Сначала Нобби, потом она… Оставайтесь здесь…
Он быстро шагнул вперед, но я успел схватить его за руку. Он вырвался.
– Успокойтесь! – велел я, снова схватил его за руку и почувствовал, как он дрожит. – Если вы сейчас ворветесь туда, одному Богу известно, что вы можете натворить. Побудьте здесь, а я пойду… – (Он опять вырвался и быстро зашагал прочь.) – Подождите! – крикнул я, и он замер как вкопанный. – Сперва вызовите врача и позвоните в полицию. Сразу же. Я вернусь в ваш дом. Мы оставили нож в теле собаки, а кое-кому этот нож может понадобиться. Вы можете приказать Гебе охранять миссис Рэкхем?