Дайпатор. Собака в цепях, или Существо сущего зла - стр. 17
Лягушка огляделась. Вокруг была зелёная степь. Высокая зелёная трава колыхалась сплошным атласным морем. Солнце на леденцово-прозрачном небосклоне видно не было, но купол неба сам собой светился ровным теплым сиянием. На горизонте пухли ванильные кучевые облака. Не плохо было бы отдохнуть, пока не собрался туман следующей битвы.
Приглядев большой валун, Ягвелина решила разместиться в его тени. Неподалеку текла небольшая речка, и девчонка смогла умыться.
Водная гладь отразила новое лицо. Человеческие черты причудливо смешались с чертами земноводного. Пару раз моргнув непропорционально большими глазами, набрала в зелёные ладошки воды и заметила пролетающую мимо большую муху. До того как Ягвелина успела хоть что-то сообразить, её тело напряглось, зрачки сузились, сосредоточившись на цели, рот открылся, выпуская длинный чертовски липкий язык. Стоит ли говорить, что в следующую секунду жирная муха шевелилась уже у неё во рту.
Ягвелина зажала рот руками и, оглядевшись по сторонам, видел ли кто, что сейчас произошло, прикусив насекомое, проглотила. Вкусно? Не поняла. Но повторять не хотелось бы.
Вернувшись к камню, обнаружила разведённый костёр. Фурор жарил пойманных лягушек.
– Не обидишься? – увидев возвращающуюся Ягвелину, виновато сморщив нос, спросил парень. – Рыбу я поймать не смог, а этот… делиться не захотел.
Фурор покосился на пса, который лежал чуть поодаль в траве и, положив большущую жирную рыбину себе на лапы, смачно жевал, неторопливо откусывая большие куски.
Фурор отвернулся и, пригладив оставшиеся на голове волосы, кивнул Ягвелине:
– Садись. Ты как? Будешь? – он поднял палку с нанизанными жаренными тушками лягушек.
– Нет, я свое, – тут же вспомнив муху и поморщившись, ответила девчонка и пошла к своей сумке, лежащей у подножия камня.
Достав сковороду, на которой видны были подпалины, но в остальном она выглядела вполне целехонькой, поставила на огонь. Засунула руку в сумку и достала банку с парочкой обернутых в бумагу яиц. Настроившись на питательный ужин, уже занесла руку, готовясь разбить первое яйцо, но из ближайших кустов вылетел потерянный курарог и, подбежав к Ягвелине, принялся как полоумный бегать вокруг и махать крыльями.
– Чего это он? – испуганно взглянув на Фурора, спросила лягушка.
– Не знаю, – пожал тот плечами.
– Как так? Я думала, ты эксперт по этим рогатым… – сузив глаза и почему-то рассердившись, произнесла Ягвелина.
– Он за сородичей переживает, – лениво протянул пёс-демон и, потянувшись, зевнул.
– За сородичей? – девчонка посмотрела на взволнованно бегающего курарога, а затем перевела взгляд на свою руку и зажатые в ней рыжие яйца. – Они же пустые. Никто из них уже не вылупится, – попыталась объяснить курарогу.
Тот успокаиваться не спешил, и Ягвелина присела и, вытянув руку, положила яйца в траву. Курарог закхвохтал, затоптался, распушил перья, уселся на яйца и, долго не думая, закрыл глаза и задремал.
– Прекрасно, – буркнула Ягвелина.
Похоже придётся довольствоваться горбушкой чёрного и водичкой из речки. Решив вскипятить воду в сковороде, чтобы заварить себе чаек, вытащила из кармана заготовленную на этот случай мяту и уселась у костра, ожидая, пока вода закипит. Задумалась, и когда в сковороду плюхнулась рыбина, Ягвелина даже вскрикнула. Обернувшись, увидела укладывающегося в траву пса. Тот свернулся меховым кольцом и, не посмотрев на лягушку, засопел.