Давай убьём друг друга - стр. 41
Но его фраза: «можешь радоваться, что добилась своего» — поставила меня в тупик. О чём это вообще? Чего я добилась? Чему должна радоваться?
Радоваться что-то не получалось.
Я попробовала ещё раз позвонить ему, но звонок сбросили на первом же гудке. Похоже, меня занесли в чёрный список.
Это, как ни странно, заставило меня встряхнуться. Ах он так, значит, да? Как чёртова истеричка, запихнул в чёрный список? Как будто я только и делала, что названивала ему днями напролёт.
Сперва тот консьерж, теперь вот Сергей — как сговорились, будто хотели заставить меня чувствовать себя брошенной идиоткой.
Нет уж, вы плохо знаете Миргородских.
Я убрала айфон в сумочку, откинулась на спинку сиденья и сжала зубы.
Ладно, ты сам того хотел, не представившийся мне Серёжа. Замуж так замуж. И кусай потом локти, когда увидишь меня — в платье до полу, в соболиных мехах и с Герхардом Штольцем под руку. Жаль, что не с Оскаром — посмотрела бы я тогда на ваше деловое партнёрство.
Обязательно тебя найду. Найду и заставлю пожалеть.
***
После того как я дала официальное согласие на свадьбу, время полетело так быстро, что оставалось лишь диву даваться. Мы выбрали платье, решили, где именно проведём торжество, согласовали список приглашённых — короче, делали всё то, что обычно делают невесты в преддверии одного из самых важных в жизни событий.
Единственное, что отличало меня от всех других невест, было то, что свадебными хлопотами я занималась исключительно со своими родными, а не с будущим мужем. Если честно, снова встречаться с Герхардом я не хотела, хотя он и звонил, и приглашал и обедать, и ужинать. Наверное, с удовольствием пригласил бы и позавтракать... после проведённой вместе ночи — но этого шанса я ему не дала. Я вообще по максимуму отстранилась от общения с другой стороной — и все согласования грядущего торжества проходили через отца и маму, меня почти не затрагивая.
В приготовлениях, занимавших почти всё моё свободное время, был один плюс. У меня не было возможности сесть и хорошенько погоревать о злой судьбинушке.
Тяжесть на сердце никуда не делась, но я словно омертвела изнутри, не позволяя себе ничего чувствовать. Поступала так, как от меня ожидали, а не как хотела сама. На работе часто застывала, уставившись в одну точку, на совещаниях отвечала невпопад, но коллеги и начальник, похоже, скидывали это на счёт шока от потери любимого прадеда и особенно не донимали.
А потом стало известно о свадьбе — и на работе меня об этом спросили напрямую. Ни мы, ни Штольцы не делали официальных объявлений, но информация каким-то образом просочилась в прессу.
Хорошо, что только на уровне слухов и сумбурных статеек на жёлтых сайтах. Там даже не могли определиться с именем жениха, называли то Герхарда, то того самого Оскара, о котором он говорил, то какого-то Марка или Эдгара — видимо, у Штольцев хватало кандидатов. Да и меня называли то Аникой, то Яниной.
В ответ на вопрос коллеги я мило пожала плечами и сообщила, что об этом узнала бы первой. Истинная правда — ну, почти правда, в нашей семье постоянно кто-то норовил решить за меня, но узнала ведь я и впрямь одной из первых. А для коллеги эта фраза прозвучала как отрицание.
Я не опасалась, что мне придётся краснеть впоследствии. Менять фамилию и сверкать обручальным кольцом я не намеревалась, да и срока-то тому замужеству — пока я не рожу ребёнка. Мальчика.