Давай убьём друг друга - стр. 35

— Это интересно...

Штольц кивнул.

— В этом конверте было дополнительное условие. Оказывается, прадед утаил часть наследства. Небольшую, но весьма приятную. И эта часть должна будет достаться... — он снова кивнул, глядя на меня, — думаю, вы уже догадались. Первенцу, родившемуся в браке между Штольцами и Миргородскими.

Ага. Вот он и проговорился, что в точности знает содержание нашего завещания. Иначе потребовал бы от меня объяснений. Чёрт, неужели среди нас крыса, которая сливает информацию?

Ладно, это я сообщу Валентину Петровичу. Когда прощу его.

Возвращаясь к словам Герхарда — это значит, что Штольцам нет такой необходимости гоняться за наследством, как нам. Часть наследства, к тому же, никому не понадобившаяся за... сколько лет назад, он говорил, умер Райнер? двадцать? В общем деньги, лежавшие мёртвым грузом двадцать лет, могут стать приятным бонусом, но не жизненно необходимой вещью.

Разве что Штольцы близки к банкротству.

Я смерила взглядом сидящего передо мной мужчину и отказалась от этой мысли. В нём прослеживался этакий холёный, сибаритский лоск. Ни следа суетливости или угодливости. Он даже смотрел на меня с чисто мужским интересом — а не как на мешок с золотом.

Да, он хочет деньги нашего прадеда. Но не так, как нищий хочет краюшку хлеба, а как арабский шейх подумывает, не купить ли ему новый «порше» в свой парк автомобилей.

— Ясно, — кивнула я, отламывая ложечкой кусочек божественного, тающего во рту бланманже: нам успели принести десерт. — И... что вы хотите от меня?

Герхард некоторое время смотрел на меня с лёгкой улыбкой на губах. Под раздевающим взглядом я почувствовала себя неуютно, но продолжала сохранять невозмутимый вид.

Он явно считает меня лёгкой добычей. Думает, что перед ним обычная девица — ветер в голове?

Ветер, конечно, наличествует... но есть и мозги.

— Выходите за меня, — наконец сказал Штольц.

Я невольно поморщилась. Вспомнила другое предложение — оказавшее на меня совсем другое влияние. Глаза Сергея — полные хмельного желания и отчаянной шальной безрассудности.

Штольц продолжал:

— Буду говорить начистоту, вам наверняка будут рекомендовать Оскара. Это мой двоюродный брат. Но я хотел бы, чтобы вы хорошенько подумали. Дело в том, что Оскар... во-первых, бабник, во-вторых, не очень умён. Мне было бы по-человечески жаль девушку, вынужденную с ним жить. Тем более если брак по расчёту. А в-третьих... он очень корыстен. Сомневаюсь, что...

Герхард не договорил, так что мне пришлось мысленно докончить за него.

«Сомневаюсь, что у вас вообще будет право голоса». «Сомневаюсь, что Миргородским хоть что-то обломится». «Сомневаюсь, что вы проживёте долго после родов».

Послушать его, так этот Оскар прямо исчадье ада. Впрочем, мне было всё равно. Герхард хотя бы удосужился со мной встретиться и поговорить.

— А вы? — всё же осведомилась я для проформы.

— А я дам вам развод взамен на небольшой куш, — он достал из нагрудного кармана тонкую изящную ручку. Написал сумму на салфетке и показал.

Я прикинула: ну это даже не четверть от всего капитала, одна пятидесятая, где-то так. Тоже, конечно, приличная сумма, но далеко не всё. Интересно. А ведь это выход – «прикормить» нужного Штольца, выполнить условия и получить развод по собственному желанию. Чисто деловая сделка.