Давай поедем в Уналашку - стр. 4
– Он все-таки очень домашний ребенок – думаю, ему не нужна никакая социализация. Не стоит его лишний раз травмировать.
Не знаю, что ответила бабушка, но больше мы в детский сад не ходили – ни я, ни мама.
В общем, накануне моего первого третьего класса я никак не мог заснуть, представляя, как это будет. Утром я взял Вильгельма и залез к маме в постель.
– Который час? – промычала она из-под одеяла.
– Уже семь.
– У нас есть еще полчаса, давай просто тихо полежим.
Мысли вертелись в голове с такой скоростью, что просто тихо лежать было трудно. Я вспомнил удивительный факт, который нашел в одной старой энциклопедии у бабушки, и решил поделиться им с мамой:
– А знаешь, какой длины твой кишечник?
– Нет, и совершенно не хочу, – застонала она и повернулась ко мне спиной.
– Восемь метров. Представляешь?
Молчание.
– Его можно было бы протянуть из твоей комнаты через коридор и даже до середины моей комнаты.
Тут она все-таки проснулась и пошла на кухню варить кофе. Говорю же, удивительный факт.
За завтраком я сказал:
– Сегодня самый счастливый день в моей жизни.
– Надеюсь, что так, – ответила мама.
– Можно я возьму с собой Вильгельма?
– Я бы не стала. Вдруг он там потеряется?
– С чего бы ему теряться? Я могу везде ходить с ним за руку.
– Думаю, ты быстро с кем-нибудь подружишься и тебе будет с кем ходить за руку.
– Но ведь в детском саду я ни с кем не подружился.
– В школе все будет иначе.
За завтраком я все время подпрыгивал, вертелся и от волнения даже начал жевать новую белую футболку, и она стала вся мокрая. Мама велела мне переодеться, несколько раз сфотографировала меня, а потом сказала, что я просто красавчик. Кошка громко мяукнула: наверное, в знак согласия. Когда мы сели в лифт, оказалось, что там уже едет дядька с огромным животом, издающим смешные звуки. Живот как будто говорил со мной, и я захихикал, а мама сделала большие глаза и отвернулась. Кажется, ей тоже было смешно.
Я не помню, как представлял себе школу, но, когда мы приехали, оказалось, что во дворе собралась огромная куча людей – хоть и меньше, чем на концерте в помощь африканским детям. Из толпы торчали таблички с номерами и буквами классов. Мама крепко взяла меня за руку и начала пробираться вглубь. Чем дальше мы пробирались, тем меньше мне хотелось идти в школу. Назад пути нет – я прекрасно понимал это, но все-таки крикнул:
– Мам! Давай не пойдем?
– Я ничего не слышу!
– Я не хочу!
– Мы уже пришли!
Я так и не понял, действительно ли она не слышала, что я кричал, или просто испугалась, что получится как с детским садом и я до старости останусь дома. «Не волнуйся, все будет хорошо», – сказала она и чмокнула меня в макушку. А потом отпустила мою руку и исчезла в толпе других родителей, которые только и делали, что выкрикивали имена своих детей и фотографировали их на телефоны.
В тот день я так волновался, что не запомнил никого из своих одноклассников. Как будто все, что происходило, покрылось туманом. В какой-то момент включилась музыка и все пошли в школу. Внутри сильно пахло сырниками, кашей и еще чем-то непонятным. Потом нас посадили за парты и начался урок. Кажется, в этот момент я понял, что это не самый лучший день в моей жизни, а самый плохой. Потому что с этого момента все дни стали одинаковыми. Но кое-что хорошее все-таки было: после уроков меня забрал папа, и мы пошли в «Макдоналдс».