Давай не отпускать друг друга - стр. 22
- Ложитесь, - он повернулся ровно в тот момент, когда Рита осталась стоять в трусах и лифчике. Ярко-розового карамельного цвета, слава боже, что и то, и другое непрозрачное, ближе к спортивному. Рита, не удержав вздоха, полезла на высокую кушетку с дыркой для головы, прикрытую одноразовой простынею. И обреченно уставилась в потолок. Сняв одежду, Рита с ней растеряла и всю свою только что обретенную уверенность.
Он подошел со стороны головы, аккуратно повертел ее в разные стороны, потом зашел с другой стороны, взял за щиколотки и легонько потянул на себя. Снова вернулся с другой стороны кушетки, потрогал плечи. Ритка почла за лучшее закрыть глаза, черт с ним, с потолком, ничего интересного там все равно нет.
- Скажите, а операций у вас не было?
- Что? – Ритка от неожиданности вопроса снова раскрыла глаза. – Нет, я ничем не болела серьезным, чтобы меня оперировали.
- Я спрашиваю, потому что у вас есть легкая асимметрия в нижней части. Такое бывает, в том числе, если есть послеоперационные шрамы. Они тянут. А для того, чтобы оперироваться, необязательно болеть. У женщин, например, может быть шрам после кесарева сечения.
Ритка приподняла голову. А, да, трусы высокие, прикрывают живот почти до пупка.
- Нет-нет, голову не поднимайте, - скомандовал доктор Золотов.
- У меня не было кесарева, - Рита послушно вернула голову на место. – Ой, я вспомнила! – снова подняла голову - и снова ее положила на место под его взглядом. – Мне в детстве паховую грыжу вырезали.
- Паховую? - в голосе доктора прозвучало удивление.
- Паховую, - подтвердила Рита. – А что в этом такого?
- На десять случаев паховой грыжи у детей девять случаев – это мальчики.
Теперь пришел Риткин черед удивляться. Она была слишком маленькая тогда – шесть лет, чтобы такие нюансы отложились у нее в голове – если о них вообще Рите сообщали.
- Значит, я та самая десятая девочка.
- Выходит, так, - согласился он. – Шрам в паху или сполз ниже?
- Сполз… ниже, - тихо ответила Рита, отчаянно чувствуя, что краснеет. А вдруг надо будет показать?
- Понятно. Ну что же, давайте работать, - он растер руки. А потом вдруг задумчиво добавил: - Странно, что я его вчера не заметил…
Ей показалась, что она вспыхнула вся – не только лицо, все тело будто загорелось. Он узнал. Все-таки узнал! А она поняла это в тот момент, когда лежит перед ним, беспомощная, почти обнаженная и сбегать… сбегать уже поздно. Рите показалась, что в глазах сейчас закипят горячие слезы унижения, обиды, злости. И она сильнее зажмурила глаза, чтобы удержать их.
- Простите… - раздалось тихое. – Я не должен был… этого говорить… Давайте начинать. - Под Ритин затылок скользнули пальцы. И негромкий голос спокойно и даже умиротворяюще произнес: - Расслабьте шею, положите голову мне на руки. Не бойтесь.
Поздно бояться, доктор. Я уже облажалась.
Но спустя некоторое – непродолжительное! - время трагизм сложившейся ситуации ушел на второй, если не на третий план. А на первый выступило… наслаждение. Рита перестала думать о том положении, в котором оказалась. О своем, ставшем теперь не тайным, позоре. О ноющем плече она тоже забыла. Все унесли необыкновенные прикосновения теплых пальцев. Неспешные, мягкие и такие…. волшебные. И поддавшись этой магии, Рита поплыла. И уплыла. Куда-то далеко от этой реальности, от своих проблем, от боли.