Даурия - стр. 21

– Неужели офицер убил?

– Какой там, к черту, офицер! Кто-нибудь из революционеров так вырядился.

– И не поймали его?

– Поймаешь таких… Он словно сквозь землю провалился.

Роман был поражен всем услышанным от надзирателей. Он не подозревал, что совсем недалеко от Мунгаловского идет своим чередом такая большая, непонятно грозная жизнь.

Меж тем вода в котле закипела. Роман, жадно слушавший разговор, бросил в котел горсть зеленого чая и щепотку соли. Когда чай напрел, он снял котел с тагана и поставил возле холстины с едой. Прокоп разлил водку и первую кружку поднес Северьяну. Прежде чем принять ее, Северьян покуражился:

– Однако оно и не к чему бы… Да уж ладно, выпью за компанию. – И, не зная, с чем поздравить надзирателей, просто сказал: – Ну, с приездом вас.

Выпив водку, он решил не ввязываться больше в разговоры с надзирателями. Пусть живут, как им любо. Но после третьего подношения не вытерпел и сказал Прокопу, что ходить в надзирателях все-таки не казачье дело.

– Не казачье, говоришь, дело? – заговорил Прокоп. – А по-моему, только казаку и ходить в надзирателях. Он хоть в тюрьме и не служит, а должность у него тоже собачья. Недаром его нагаечка в любом городе посвистывает, и песенки про нее распевают. Не слыхивал?

– Не доводилось.

– Песенка не в бровь, а прямо в глаз… В девятьсот пятом наш полк стоял в Чите на Песчанке. Стыдно теперь вспомнить, что мы делали там… Недаром рабочие на Чите-Первой нашим братом, казаком, ребятишек пугают, – закончил он ожесточенно и вылил в свою чашку остаток водки.

Северьян возразил ему, что там он был не по своей воле, а служба заставила. Прокоп на это сказал, что и в тюрьме он не по своей воле. Когда жрать-пить хочешь, в любую петлю голову сунешь. Но Северьяна его слова не убедили. Он запальчиво крикнул:

– Ну, уж чем каждый день на чужое горе да беду смотреть, так лучше по миру идти!

– Рассуждаешь ты хорошо, – ответил ему Прокоп. – Только не все так думают. Ты думаешь, поймали бы вчера двоих на Борзе, если бы не байкинцы? Они на них, сонных, наткнулись и скрутили.

Северьян раздраженно махнул рукой:

– Не докажешь ты мне все равно.

– Давно ли ты так рассуждать стал? – усмехнулся Прокоп.

– Я всегда так думал.

– Ну, не ври, брат. Раньше, глядишь, по-другому толковал, пока Василий не сел в тюрьму.

– Какой это Василий? – спросил Сазанов.

Прокоп захохотал:

– Да ведь у Северьяна брат в Кутомаре сидит. Восемь лет ему приварили. Служил он в Чите, да и спутался там с «политикой» этой самой.

Сазанов с удивлением поглядел на Северьяна и отодвинул от себя только что налитую кружку чая. Подвыпивший Северьян не заметил происшедшей в нем перемены и сказал:

– Как хотите, а собачья ваша должность.

Сазанов, покраснев, резко оборвал его:

– Лучше уж надзирателем быть, чем каторжником! – И, поднявшись в земли, сказал Прокопу: – Ну, Носков, поехали. Попрохлаждались с твоими посёльщиками, хватит.

– А может, заночуем здесь?

– Нет, надо ехать. Давай собирайся.

– Ехать так ехать, – согласился Прокоп. – А только, по-моему, лучше бы здесь заночевать.

На востоке уже начинало белеть, когда надзиратели тронулись с улыбинского табора. Роман, отпускавший быков на кормежку, слышал, как, отъехав в кусты, Сазанов принялся ругать Прокопа:

– За каким ты меня чертом сюда затащил? С такой родней водиться я тебе не советую.