Дарю тебе небо – Любовь Ласточки - стр. 40

– Сынок, – тихо произнёс Вячеслав. – Ты не один. Мы с тобой, и мы тебя любим. Просто знай это.

– Уходите, – глухо отозвался Влад. – Мне никто не нужен. Слышите? Никто.

Марина и Вячеслав снова переглянулись между собой. Вячеслав положил руку жене на плечо и взглядом указал на дверь.

Марина еле слышно вздохнула и снова осторожно поцеловала сыну руку:

– Мы ещё придём, дорогой, – нежно проговорила она. – Поправляйся.

Расстроенные и вконец сломленные родители нерешительно направились к выходу, и, когда они уже подошли к самой двери, до них донёсся негромкий, но отчётливый голос теперь уже единственного сына:

– На его месте должен быть я.

Марина и Вячеслав снова уселись в коридоре, дожидаясь, когда к Владу придёт врач-офтальмолог. Они намеревались подробно расспросить его обо всём, обговорить в деталях всё, что касалось зрения сына, и по возможности узнать прогноз врача на будущее.

К невыразимому облегчению Марины, ей сообщили, что экстренной операции по удалению глазного яблока не потребовалось, и Влада пока вернули в палату. Тем не менее лечащий врач подчеркнула, что положение серьёзное и Марине лучше всего поговорить с офтальмологом.

Она попросилась к сыну, но её не пустили, объяснив, что эта ночь для него была не из лёгких и Владу требуется отдых.

И вот теперь она сидела в обшарпанном, но идеально чистом коридоре офтальмологического отделения и с замиранием сердца ожидала вызова в кабинет врача.

Марина, казалось, полностью погрузилась в свои невесёлые мысли и не замечала ничего вокруг. Она очнулась только тогда, когда почувствовала на своём плече робкое прикосновение чьей-то руки. Марина подняла глаза и, к своему немалому изумлению, увидела, что над ней склонилась запыхавшаяся длинноволосая девушка с характерной родинкой на правой щеке.

Марина тотчас узнала её – это была Лада, одна из дочерей Людмилы. Одежда на Ладе была строгой и, вопреки обыкновению этой девушки носить модные вещи, выдержанной в тёмных тонах. Правда, ботинки были фирменными и идеально вычищенными, выделяясь из общего чёрного тона одежды лишь своими золотистыми застёжками и ободками, но в данный момент всю эту красоту закрывали надетые сверху синие бахилы.

– Тёть Марин, извините, – скороговоркой произнесла Лада, всё ещё продолжая тяжело дышать. – Прибежала, как только смогла. Как он?

– Лада? – Марина не сумела скрыть удивления. – Что ты здесь делаешь, девочка? Ты же сейчас должна быть со своей сестрой… Помогать ей…

– Ничего. С Лидой сейчас отец. Он справится. А я… Я не могу больше сидеть без дела и истерить на пару с сестрой. Я должна быть там, где я больше всего нужна. Вот пришла узнать, как сейчас Влад, и чем я смогу быть полезной ему и вам на данный момент.

Марина снова взглянула на девушку с миловидным, тонко очерченным лицом со слегка выступающими вперёд скулами и подбородком, выдающими такие свойства характера, как решительность и целеустремлённость. Сейчас как никогда нужна была поддержка – любая, пусть и от юной девчонки – ведь отныне она, Марина Озерова, оказалась в этом кошмаре совсем одна. Даже Вячеслава не было рядом, и совершенно некому было сказать слова утешения и ободрения.

А теперь возле неё оказалась вот эта милая хрупкая девушка, готовая разделить с Мариной самые трудные минуты в её жизни. А ведь Лада не является невестой её сына – она даже, как это принято у молодёжи выражаться, не «его девушка». Марина горько вздохнула, когда ей вдруг пришло на ум, что увивавшаяся за Владом во времена благоденствия Озеровых Светлана ни разу за всё это время не соизволила не то что появиться в больнице, но хотя бы позвонить!