Дарю тебе небо – Любовь Ласточки - стр. 23
Людмила стала постепенно открывать Марине технические нюансы художественного мастерства. Когда она приходила в квартиру, где жили супруги Озеровы со своим имеющимся и намечающимся потомством, подруги расставляли перед окном мольберт, раскладывали рисовальные принадлежности и сосредоточенно брались за дело.
– Марин, скажи, а почему ты избегаешь рисовать людей? – спросила однажды Людмила. – У тебя столько зарисовок природы, а также вполне законченных пейзажей и натюрмортов, но нет ни одного портрета и даже ни одного человеческого лица в отдалённой перспективе. Это что, твой фирменный стиль? Или тебе не нравится рисовать людские лица и фигуры?
– Не знаю, – честно ответила Марина. – Никогда над этим не задумывалась. Скорее всего, и то и другое.
– Странно, – тихо произнесла Людмила. – На самом деле изображения людей призваны оживлять картины. Без них всё должно быть как-то неестественно, неправдоподобно… А у тебя почему-то получается вполне себе естественно и правдоподобно. Вот тебе и парадокс!
– Спасибо, – ответила Марина. – От тебя это звучит как похвала. Но мне самой не нравится. Вероятно, я ещё не дозрела как художник, чтобы действительно правдиво изображать людей.
– Вот ещё глупости! – отозвалась Людмила. – Ты замечательный, талантливый и самобытный художник. Не в этом дело.
Марина пожала плечами:
– Возможно, когда-нибудь это умение придёт. Наверное, что-то должно случиться в моей жизни, чтобы это произошло.
– А может, так и должно быть? – предположила Людмила. – Что, если это – одна из своеобразных изюминок твоего стиля? Говорю же – у тебя это получается на удивление естественно и правдоподобно.
– Я так не считаю, – честно призналась Марина. – Но, наверное, тебе виднее.
И вот теперь Марина попросила Людмилу устроить что-то вроде своеобразных тестов по выявлению способностей к рисованию и черчению у своих сыновей.
Марина показала подруге раскраски, заштрихованные цветными карандашами пока что робкими и неумелыми линиями, но Людмила уже с ходу отметила верное цветовосприятие и цветовоспроизведение у сыновей Марины.
Затем мальчикам вручили по простому карандашу с ластиком и по листу бумаги. Людмила вооружилась тем же набором и стала выводить на бумаге простые геометрические фигуры – конус, шар, куб – после чего попросила Стаса и Влада попробовать начертить такие же. Постепенно она усложняла задания – в ход пошли уже цветные карандаши и более сложные графические рисунки по типу разнообразных многоугольников.
– Ну, что скажешь? – спросила Марина, когда проверка была завершена. – Как у них получается?
– Пока что трудно судить, – ответила Людмила. – Для них ведь это первый подобный опыт. Кроме того, дети ещё совсем маленькие для таких серьёзных упражнений, особенно младший. Но способности и у того и у другого мальчика определённо имеются. Если хочешь, могу попробовать с ними позаниматься, посмотрим, что может из этого выйти.
Марина с радостью согласилась, и Людмила стала приходить к Озеровым по два-три раза в неделю. К её визитам всё необходимое для занятий уже было наготове. В пёстрой банке на большом, накрытом цветастой скатертью столе по-прежнему стояли цветные карандаши, рядом в картонной коробочке помещались несколько простых карандашей с ластиками на концах, несколько ластиков лежало отдельно, подле линеек для черчения.