Дарю тебе небо – Дорога в Вечность - стр. 38
Лида довольно долго стояла молча, по-видимому, о чём-то размышляя. Затем мягко положила застуженные и воспалённые, огрубевшие от работы ладони сестре на плечи и тихо промолвила:
– Да. Здесь ты, конечно, права, сестрёнка. Я больше не должна закапываться во лжи. Это неправильно, и это большой грех. К тому же несправедливо лишать всех вас общения с моим крохой. Я это поняла и глубоко раскаиваюсь. Я посмотрю, что можно сделать. Попрошу матушку Пелагею дать соизволение, чтобы вы все смогли навещать моего малютку в любое время. Если это будет мальчик, придётся договариваться ещё и с настоятелем мужского монастыря. Но, даст Бог, это я как-нибудь улажу.
Лида снова улыбнулась своей мягкой, вымученной улыбкой.
Лада исподлобья смотрела на сестру. Недоумение в её взгляде возрастало.
– О чём ты говоришь? – наконец спросила она, понизив голос. – Бедняжка моя, да ты совсем перестала адекватно мыслить и соображать. Мы все ждём тебя дома. Тебя и нашего милого карапуза, который вот-вот появится на свет. Дома, слышишь. ДОМА. Ждём с распростёртыми объятиями. А моему племяшке и будущему крестнику мы отдадим всю нашу любовь и не пожалеем средств ни на его образование, ни на воспитание. Он ни в чём не будет нуждаться. Хочешь – отдадим его в музыкальную школу, хочешь – в хореографическую студию, хочешь – в студию изобразительных искусств. Всё для него сделаем! А уж нашей любви он получит столько, что хватит на добрую тысячу таких же малышей. Решайся, сестрёнка. Прошу тебя. Возвращайся в мир. Возвращайся ДОМОЙ.
Во взгляде Лады читалась мольба.
Лида нежно обняла сестру, вздохнула и покачала головой:
– Я не могу уйти отсюда, – тихо, но твёрдо произнесла она. – Здесь мне дали кров и пищу. Здесь я получила помощь и утешение, когда больше всего в них нуждалась. Я не могу быть настолько неблагодарной. Это было бы неправильно. Я обрела здесь настоящий дом. Здесь моё место. Но тебя я искренне благодарю за заботу и участие, – она снова осторожно обняла Ладу. – А пока, извини, сестрёнка, но я должна вернуться к работе.
Лада крепко, насколько это позволяло состояние Лиды, прижала сестру к себе.
– Тебе ведь всё ещё разрешают пользоваться мобильным телефоном? – шепнула она в прикрытое косынкой Лидино ухо.
– Если не злоупотреблять, – тихо ответила Лида. – Как и было прежде. В монастыре, где служил отец Иеремей.
– Во сколько у вас отход ко сну? – спросила Лада, всё ещё не выпуская сестру из объятий.
– В двадцать два тридцать.
– Я буду ждать тебя в машине за монастырской оградой, – сказала Лада. – Буду ждать до одиннадцати вечера. Ты права, нельзя быть неблагодарной. Отпросись у своей настоятельницы, скажи, что хочешь вернуться в мир. Во сколько можно тебе позвонить на мобильный?
– Давай я сама наберу твой номер, хорошо? – Лида оглядела Ладу с некоторой тревогой. – У нас после вечерней службы ужин, затем вечерние молитвы и отход ко сну. Между ужином и вечерними молитвами можно выбрать время.
– Договорились. – Взгляд Лады, устремлённый на сестру, был очень серьёзным. – Жду твоего звонка. И жду тебя, сестрёнка. Если тебе… не удастся сегодня получить благословение у своей настоятельницы, чтобы покинуть монастырь, сообщи мне, пожалуйста, по телефону, когда это станет возможным.
Лада понимала, что Лида и не подумает отпрашиваться у настоятельницы, она видела, что сестра намерена заживо схоронить себя в монастырской келье. И это намерение твёрдо, как могучая скала. Но Лада упорно цеплялась за призрачную надежду. Несмотря ни на что, она продолжала ждать, что Лида вернётся домой. И так будет до тех пор, пока Лада жива. Она ни на минуту, ни на микросекунду не перестанет ждать Лиду. Что бы ни случилась. Как бы ни распорядилась судьба.