Дарю тебе небо – Дорога в Вечность - стр. 28

– Ты хочешь сказать, что я ещё не всё про себя знаю? – спросил Влад, оторвав взгляд от растворившейся в небесной дали чайки и очень пристально посмотрев на мать. – Что я, к примеру, смог бы управлять самолётом – управлять грамотно и толково, даже если очевидно, что я не в состоянии проникнуться небом столь же полно, как это мог сделать Стас? Брось. Я, может, и хотел бы в это поверить, но не могу. Да, я мечтал ощутить небесную стихию – мечтал столь горячо и отчаянно, что в какой-то момент даже понадеялся, что способен сесть за штурвал самолёта и подняться в воздух. Но эта надежда погибла в тот день, когда с нами произошёл этот кошмар. Ты верно сказала – жизнь действительно расставила всё по своим местам и по-своему скорректировала мои мечты… Точнее, убила их, изничтожила на корню.

– Человек изначально не знает своего призвания, – сказала Марина Сергеевна, подведя сына к возвышавшемуся на побережье большому гладкому валуну. Она помогла Владу присесть на почти идеально ровную каменную поверхность и неспешно продолжила: – Зачастую оно приходит к нему неожиданно, можно сказать, сваливается как снег на голову. Вот ты, например. Разве ещё каких-то пять-шесть месяцев назад мог подумать, что будешь так хорошо лепить?

– Лучше бы я и не лепил вовсе, – с внезапно прорвавшейся невыразимой горечью ответил Влад. – Слишком высока цена.

Марина Сергеевна встала позади сына, осторожно положила кисти рук на его плечи и с величайшей нежностью прижала к себе. Тут он был абсолютно прав. Цена действительно слишком высока.

Влад довольно долго молчал, перекатывая ногами мелкую округлую гальку, сгрудившуюся вокруг валуна, на котором он сидел. Затем снова поднял лицо к небу и прищурился от пронзившего его видящий глаз резкого солнечного света.

– А знаешь, мамуль, что я ещё понял? – негромко спросил Влад, внезапно развернувшись к матери и очень серьёзно посмотрев ей в глаза. – Стас изначально заслуживал неба больше, чем я. Он был подлинным пилотом – пилотом от Бога, пилотом по призванию – как угодно. Мало того что он чувствовал небо как свою родную стихию – он уже с самого начала ставил перед собой более правильные задачи, чем те, что чудились мне. Я хотел покорять небо и чтобы небо покорилось мне. Это жестокая ошибка. Моя личная ошибка, потому что у Стаса были иные цели. Он стоял на страже неба, оберегал его. Вот это действительно верно в своей сущности. Именно к этому следует стремиться. А я ошибался – и поплатился за свою ошибку. Теперь небо стало для меня столь же далёким и недосягаемым, как и то, в чём я нуждаюсь больше всего на свете – живое общение со Стасом, его такая ощутимая поддержка, надёжное братское плечо. Эх!

Влад поднял с берега округлый, словно бы аккуратненько обточенный по краям камушек и со всего размаху бросил его в море.

Он довольно долго сидел не шелохнувшись, наблюдая, как пенистые морские волны лениво обсасывают береговой песок. Затем решительно встал, расправил плечи и негромко обратился к матери:

– Ладно, мам, пойдём в наш номер. Что-то мы с тобой загулялись.

– Вот. – Когда они с матерью остались в своём номере, Влад открыл вместительную картонную папку, обклеенную поверху пёстрой бумагой, и отобрал несколько рисунков. – Это те эскизы небес, которые я набросал здесь, в Абхазии. У нас, в Солнечногорске, есть и другие мои зарисовки.