Дарданеллы (Собрание сочинений) - стр. 7
Именно здесь у скал Дураццо потерпел в шторм крушение российский бриг «Флора». Судно спасти не удалось и его разбило волнами. Команда, хоть и не без потери, но спаслась и высадилась на неприветливый турецкий берег. Потеря судна – это всегда трагедия, но никто из команды не ведал, что их ожидают впереди еще большие трагедии. Ни командир «Флоры» капитан-лейтенант Кологривов, ни его офицеры, не знали, что пока они находились в море, началась война с Турцией, и все они, таким образом, оказались на неприятельской территории.
Пока же, придя в себя от пережитого, капитан-лейтенант Кологривов первым делом провел перекличку и занялся выяснением места, куда попала команда корвета.
Окружающая местность была достаточно неприветливая. Вокруг громоздились мрачные скалы. Далее шли покрытые лесом горы и, наконец, вдалеке, виднелась какая-то деревушка. Пока матросы и офицеры оглядывались и приводили одежду в порядок, послышался конский топот. К берегу прискакали три албанца. Больше жестами, чем словами, они выразили свое сочувствие случившимся и попросили показать старшего. Кологривов вышел вперед. Всадники объяснили, что они посланы пригласить капитана в деревню к местному аге. Тот, якобы, пригласил Кологривова разместиться с людьми у него, покуда не будет решен вопрос об отправлении потерпевших крушение на Корфу. Кологривов от приглашения поначалу отнекивался, больно уж не хотелось отделяться от команды, но албанцы были настойчивы и командиру «Флоры» пришлось согласиться.
– Попробую договориться насчет какой-нибудь требаки, чтобы подкинули нас до Корфу! – сказал он старшему офицеру. – Вы за меня!
С собой Кологривов взял двух мичманов Сафонова и Клемента, да лоцмана-черногорца, который мог немного говорить по-албански. Особой тревоги у капитан-лейтенанта не было. С Турцией мир, а потому потерпевшие крушение могли рассчитывать на уважительное отношение и помощь.
До деревни добирались долго, часа три. У околицы навстречу к русским морякам внезапно бросились несколько десятков албанцев. Они с какой-то хищной радостью размахивали у лиц офицеров своими кривыми саблями.
– Учуяли добычу, шакалы! – переглянулись мичмана. – Кажется, будет нам весело!
– Ведите нас к своему аге! – не потерял присутствия духа Кологривов.
Албанцы, было, заупрямились, но решительность капитан- лейтенанта возымела действие и офицеров повели к дому на центральной площади деревни.
Ага появился на крыльце, приветливо поздоровался с Кологривовым, пригласил офицеров к себе, но собравшаяся к этому времени поодаль толпа, думая, что начальник хочет присвоить их добычу, ворвалась в дом и схватив моряков, потащила их в какой-то сарай, где и закрыла. У дверей для стражи несколько подростков с саблями.
– Вот тебе бабушка и Юрьев день! – сокрушенно произнес Кологривов, когда за спинами пленников опустили тяжелый засов.
– Не Юрьев, Всеволод Семеныч, а дьявольский! – подал голос мичман Миша Сафронов. – Вот уж попали так попали!
В завязавшейся драке в доме деревенского аги ему сильно разбили лицо и теперь, присев на корточки, мичман обтирал кровь рукавом рубахи. Из темноты сарая натужно блеяли козлы.
– Вот и соседи нам для компании! – нервно засмеялся Клемент. – Почти светское общество!
Заточение длилось четыре долгих нескончаемых дня. Кормить, пленников почти не кормили, зато то и дело просовывали в окна чьи-то отрубленные головы, крича: