Дарданеллы (Собрание сочинений) - стр. 46
– Бежим и мы! – крикнул Броневский, и они побежали.
Всадники уже свернули с дороги к берегу и теперь неслись во весь карьер, размахивая кривыми саблями.
За спиной рвануло, в спину ударило, а потом еще и обдало жаром – это взорвало хлебный магазин. Но оглядываться времени не было, надо было как можно скорее уносить ноги. Бежали так, что сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Часть турок повернуло к пожарищу, остальные ж продолжили преследование. Однако их пыл был остановлен ружейной пальбой, уже успевших добежать до шлюпки матросов. А затем над головой лейтенанта и канонира что-то звонко свистнуло. Это уже поддержал своих огнем «Венус».
Наконец и шлюпка. Гребцы уже на веслах. Володя, переваливаясь через борт, выдохнул:
– Отваливаем!
Последними старик канонир и боцманмат Трофимов. В шлюпку их втащили на руках. Боцманмат тут же принялся заряжать ружье, а старик все никак не мог отдышаться.
– С измальства столь шибко не бегал! – говорил, как оправдывался.
– Ничего, главное, что костер твой горит, кажется, на славу! – махнул рукой Броневский.
С берега запоздало принялись палить из ружей и пистолей, но пули уже не долетали. Спустя четверть часа лейтенант с матросами были уже на «Венусе».
– Магазин подожжен! Все люди в целости! – доложил он Развозову.
– Вижу! – кивнул тот. – Славно сработали! Тебе спасибо, а остальным по лишней чарке!
Со стороны берега поднимался огромный столб черного дыма, то сгорал с таким трудом добытый султаном хлеб для Константинополя и воюющей армии, вместе с ним сгорала и его надежда на успешный исход блокады.
Результаты не заставили себя ждать уже на следующий день. Уничтожения хлебных припасов породила среди турок панический слух, что это только цветочки, а ягодки тоже не за горами: в Дарданеллах готовится высадка стотысячной армии русских, англичан, греков и славян. Немедленно взбунтовались пять тысяч албанцев-наемников. Запершись в одной из крепостей, они отразили несколько приступов янычар, а затем, заклепав пушки, прорвались в горы, предавая огню и мечу все, что попадалось на пути. Начались волнения в самом Константинополе. Вначале толпы голодной черни просто кричали на улицах, посылая проклятья визирю и султану, а затем бросились громить лавки. Селим Третий попытался усмирить бунт, но это не удалось. Янычары отказались резать обывателей, а, вынеся свои огромные медные котлы на площади, начали лупить в них колотушками. Они требовали бараньей похлебки, которой у султана не было.
Результат рейда «Венуса» в Саросский залив явился последней каплей, переполнившей чашу терпения турок. Теперь у Селима Третьего оставалась лишь последняя надежда – успех своего флота в противоборстве с российским.
А трудяга «Венус», тем временем, отправив призовые суда к Тенедосу, ушел уже в очередное крейсерство. На этот раз курс был проложен вдоль Румелийского берега, чтобы навести погром к югу от Пролива. Успех сопутствовал нашим морякам и там.
Если бы Володе Броневскому тогда кто-нибудь сказал, что результатом его лихого десанта в заливе Сарос станет скорое генеральное сражение, которого так ждали наши моряки и последующее свержение турецкого султана, он бы только рассмеялся в ответ. Что ж, пусть он и дальше пребывает в своем счастливом неведении…
Лениво катились эгейские волны, на которых мерно покачивались сонные чайки. «Венус», распустив марсели, уходил все дальше и дальше в открытое море. Корабельная рында пробила полную склянку. К концу подошла очередная вахта. Развернув, завернутый в клеенку шканечный журнал и прикрывая его от летящих брызг, мичман Броневский сделал итоговую запись: «Обошед кругом Сароский залив и отправив призовые суда в Тенедос, пошли к W вдоль Румелийского берега. За мысом Енио у города Нино видно было устье реки. На мелководье и под крепостью 30 лодок, на коии невозможно напасть. Однако вернувшимся корсером взято 2 лодки. В то ж время фрегат, пройдя близь берега и обстреляв крепость, направился к островам…»