Дарданеллы (Собрание сочинений) - стр. 29
Уже весьма запущенный маркизом, но все еще хранящий старые ушаковские традиции, Черноморский флот был готов к своей главной исторической миссии – удару по Босфору. Все от командиров кораблей, до молодых рекрут горели желанием этого похода. На всем флоте был только один человек Босфорского похода не желавший – сам командующий. Для начала де Траверсе демонстративно отказался возглавить экспедицию и возложил ее выполнение на командующего эскадрой контр-адмирала Семена Пустошкина. Вскоре из Петербурга от Чичагова пришла подробнейшая инструкция относительно Босфорской экспедиции, но к этому времени де Траверсе решил, ни к какому Босфору не ходить.
Семён Афанасьевич Пустошкин
Это решение было принято в Одессе 12 февраля келейно между маркизом де Траверсе и герцогом Решелье, который был определен в командующие десантным корпусом. В подписанном ими обоими письменном отказе, маркиз с герцогом напирали на то, что назначенный для овладения Константинополем 17-тысячный корпус в большинстве состоит из совершенно не способных к службе офицеров и рекрутских команд. При этом оба погоревали, что при столь сложных обстоятельствах они «не осмеливаются отваживать самую честь и славу целой России». Удивительная забота о русской чести и славе со стороны двух французских эмигрантов!
Императора Александра такое объяснение маркиза с герцогом вполне устроило, и более к вопросу Константинопольского десанта он уже не возвращался.
Чичагов же, поняв, что плетью обуха не перешибешь, написал маркизу новую инструкцию, в которой уже от Черноморского флота ничего более не требовал, как только нести крейсерскую и сторожевую службу.
В те дни командующий Черноморской эскадрой Семен Пустошкин, храбрый и честный, искренне горевал:
– Ну почему же я не был послан к эскадре сенявинской! Там-то воюют по-настоящему, по-русски, а у нас тут, одно слово – прозябание маркизово!
Чтобы деятельный контр-адмирал не путался под ногами, де Траверсе спровадил его на Днестр, командовать тамошней флотилией. В несколько недель заменили рангоут, пополнили запасы пороха и ядер. Борта своих суденышек Пустошкин велел красить в черный цвет, чтобы ночью воевать было сподручней!
Быстро приведя флотилию в надлежащий порядок, Пустошкин двинулся с ней к Аккерману, к которому в это время подступил со своим корпусом и герцог Ришелье. У Семена Пустошкина под началом было сорок четыре канонерские и бомбардирские лодки. Во главе них он и кинулся в атаку на Аккерман. Со стороны берега крепость отважно штурмовали армейцы. Те самые, о которых маркиз с герцогом говорили, как об неспособных к службе!
Не выдержав удара, Аккерман пал. Ахмет-паша, сдавая крепость Ришелье, признался:
– Не владеть вы вам Аккерманом, если бы не налетели эти черные вороны!
И показал рукой на канонерки Пустошкина.
Спустя несколько дней флотилия Семена Пустошкина уже входила в Дунайское гирло. Впереди ее ждала бомбардировка Измаила, Тульчи и Исакчи. Контр-адмирал Пустошкин явно повеселел:
– Теперь и мы, кажись, не хуже средиземноморских драться начали!
Впереди из туманной мути навстречу морякам выплывали неприступные бастионы Измаила.
Пока Европа судачила по поводу Дарданельской оплеухи британскому флоту, на «Твердом» сенявинские капитаны обсуждали вопрос о дальнейших действиях. После недолгих, но жарких дебатов решено было в проливы и к Константинополю из-за явного недостатка сил пока не соваться, а ограничиться тесной морской блокадой. Константинополь извечно снабжался морем, а потому блокада была бы серьезным ударом по туркам.