Дар мертвеца - стр. 40
Перед ним были самые обычные люди, они старались не смотреть в глаза идущему навстречу незнакомцу. Не выказывали любопытства по поводу его присутствия или его дел. Как будто, однажды обжегшись на молоке, дули на воду…
«А Маккинстри-то прав, – заметил Хэмиш. – Они тут люди суровые!»
Ратлидж подметил у жителей Данкаррика еще одну общую черту. Мрачные, неулыбчивые лица и тонкие, поджатые губы. Как будто жизнь была тяжкой ношей, которую они несли через силу.
Из лавки вышла женщина и украдкой покосилась на него.
Хэмиш заметил ее раньше Ратлиджа. По его мнению, она могла с таким же успехом глазеть на него и из окна. Высокая женщина, красивая своеобразной суровой красотой. Ее густые волосы были собраны на затылке в тугой пучок. На ней были темно-серые джемпер и юбка, единственным ярким пятном служила персиковая шелковая блузка.
Она нарочито внимательно осматривала растения в горшках по обе стороны от двери лавки. Ратлидж узнал герань, лаванду и маргаритки. Довольная состоянием цветов, хозяйка развернулась и быстро вошла внутрь. Он посмотрел на аккуратную вывеску над дверью: «Дамские шляпы. Э. Тейт». Запомнил название на будущее. Если владелица лавки настолько заинтересовалась незнакомцем, что вышла поглазеть на него, возможно, она любит посплетничать…
Ратлидж забрал машину со двора «Баллантайна» и проехал мимо церкви. Остановился напротив «Разбойников» и внимательно осмотрел паб. Подтверждались его первые выводы. Здание было скромным и аккуратным, едва ли паб всегда считался темным пятном на совести Данкаррика. Вряд ли там собирались отбросы местного общества и номера сдавали не пойми кому.
Приземистый и вытянутый паб, трехэтажный в самом высоком месте, принадлежал к числу старых зданий, которые сохранились благодаря тому, что никому не мешали – здесь никому не нужно было разбивать площадь, строить магазин или большой жилой дом.
Ратлидж подумал, что, когда сооружали центральную площадь Данкаррика, скорее всего, пришлось снести целую улицу домов, чтобы расширить пространство. Строители девятнадцатого века думали прежде всего о прогрессе.
И сам паб, и соседние дома, и надворные постройки нельзя было назвать ни живописными, ни уродливыми – они отличались такой же прямотой, как и люди, которые в них жили. Только дом, стоявший на другой стороне улицы, наискосок от «Разбойников», можно было считать сооружением во всех отношениях большим. Четырехэтажное строение вытянулось к тылу, как будто разрасталось с годами, вместе с увеличением жившей там семьи. Окна оказались вполне симметричными и выполненными даже с намеком на изящество.
Приземистый паб словно врос в землю корнями. Выглядел он аккуратно, его белили не далее чем в прошлом году. Дверь, ведущая в бар, пряталась за плетистой розой, которая разрослась за много лет и полностью закрыла крыльцо. Растение, выжившее в таком суровом климате, буйно расцвело, небольшой палисадник тоже был ухоженным и радовал взгляд. В общий зал можно было попасть сбоку, из узкого переулка, через зеленую дверь, выходящую во внутренний дворик. На окнах висели накрахмаленные белые занавески.
Со временем, возможно, «Разбойники» превратятся в низкопробный паб на окраине, но пока пабу каким-то образом удавалось сохранить достоинство. Может быть, все дело в том, что им управляли две женщины?