Данте. Жизнь: Инферно. Чистилище. Рай - стр. 24

Но даже если допустить, что Данте признавал существование лишь одного блаженства, что это доказывает в отношении Беатриче? Тот факт, что имя «Беатриче» означает «блаженство», не дает оснований заключать, что не существовало женщины, носившей это имя и любимой Данте. Можно любить женщину по имени Блаженство; можно даже любить ее, помимо прочих резонов, потому что ее зовут Блаженством; наконец, можно любить женщину и называть ее Блаженством, потому что в любви к ней обретаешь счастье, а имя «Беатриче» как раз и означает «приносящая счастье». Но всё это вовсе не опровергает реального существования женщины. Отзвуки, пробуждаемые женским именем, не чужды любви, которую вызывает женщина. Понятно, что женщина по имени Беатриче, Блаженство, могла быть не просто прекрасной возлюбленной, но и носить прекрасное имя для такой жаждущей счастья души, какой была душа Данте. Понятно, в качестве параллели, что Петрарка, страстно мечтавший о поэтических лаврах, мог влюбиться в Лауру. Но если, исходя из имени, делать вывод, что Беатриче была просто блаженством, придется параллельно заключить, что Лаура Петрарки была просто лавром.

Э. Жильсон. «Данте и философия».

Я думаю, что этот сюжет составляет самую суть всех споров между эрудитами о реальности или ирреальности Беатриче. За всеми аргументами о. Мандонне (Орден проповедников) кроется изумление перед тем фактом, что благоразумный человек, каким, несомненно, был Данте, мог так превозносить женщину. Это не укладывается в голове. Для безупречного монаха, каковым был о. Мандонне, религиозное призвание имело значимость, не сопоставимую с любовью. Поэтому он считал, что разъясняет «Новую жизнь», когда сделал из Беатриче объект такого пыла, каким может пламенеть духовный человек, оставаясь разумным и не впадая в безумие.

Случай о. Мандонне – крайний, но не единственный. Более того, таких примеров немало. Почти все интерпретаторы, усматривающие в персонаже Беатриче всего лишь символ, занимают примерно такую же позицию; да и другие литературные героини, помимо Беатриче, вызывали такое же недоверие. Возможно ли поверить, что разумный человек мог дрожать, пылать, лишаться чувств, почти умирать из-за девушки, потом женщины, которая никогда не подала ему ни малейшей надежды и с которой он, судя по всему, даже не пытался заговорить? Беатриче умирает, но Данте продолжает ее любить и превозносит выше, чем когда-либо. Данте женится, становится отцом семейства, но по-прежнему любит Беатриче. Все это побуждает нас спросить себя: а мог бы я в подобных обстоятельствах любить женщину с такой же силой и с таким же постоянством? Ответ: нет. Отсюда мы тотчас делаем вывод, что и Данте никогда так не любил никакой женщины. Остается отыскать, что же могло обозначать для Данте женское имя, которое никогда не было именем женщины. Отсюда берет начало та череда Беатриче, которые не были Беатриче: священническое призвание Данте, вера, теология, благодать, империя, францисканская духовность иоахимитов, свет славы, альбигойская ересь или активный интеллект.