Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех - стр. 23

Это притча об одиноком человеке, который, преисполненный желания, осознает свою потребность в солнце, но не достигает его. Врожденная уязвимость мешает ему достичь желанного.

И вот я оказался в этой ужасной ситуации, как тот, кому сопутствует невероятная удача и в одно мгновение оставляет его. Наступает момент, когда отнимается все: «Когда приблизится пора утрат, / Скорбит и плачет по былым отрадам». Он видел эту удачу и даже успел отчасти насладиться ею, и вдруг она его покидает. Он опечален и опустошен. С ним произошло то же самое: он был так рад, увидел солнце и холм… Но вместо этого оказался перед «…волчицей неуемной / Туда теснимый, где лучи молчат», туда, в глубокую чащу леса, где нет света и куда он не может проникнуть.

Вот мы и очутились на удивительном переходе, который открывает читателю дверь в «Божественную комедию»: кто соглашается совершить этот переход, тот готов к путешествию, а по-другому сюда не войти. Не только в поэму Данте – не войти в жизнь, как свидетельствует об этом аналогия:

Что может сделать слепорожденный, стоящий у стены, когда он ощущает некое таинственное присутствие? Он слышит звуки, отличные от тех, что слышал каждый день: что-то происходит. Он хватает людей за одежды, надеясь остановить их, – в своей слепоте он не может сделать ничего другого. Представьте себе его с вытянутыми вперед руками, ухватившего какую-то женщину за платье, какого-то мужчину за рубаху: «Что происходит? Что происходит?» И кто-то отвечает ему: «Да ходит тут один человек. Какая-то неразбериха. Некоторые говорят, что он Мессия, Спаситель… ничего не понятно». А кто-то посылает его на все четыре стороны, оскорбляет. Но даже воздух в этот день необычен… И что, скажите, терять слепому? В худшем случае он так и останется слепым. «А если этот человек действительно Мессия? Я хотя бы попробую». И что он начинает делать? Что делает слепой, оказавшись перед возможным присутствием? Он кричит о своей нужде.

Первое, что произносит Данте в поэме (то есть говорит не как рассказчик, а как персонаж): «Сжалься!» Miserere, кто-нибудь, помилуй меня[53]. Помилуй, так как сам я не справлюсь, сжалься надо мной! Кем бы ты ни был. Я даже не знаю, кто ты, сейчас это не важно, но помилуй меня!

Он кричит тому, кого «узрел среди пустыни той» (все сводится к способности увидеть), тому, «кто явился предо мной», то есть был мне дан бескорыстно. Это абсолютно непредвиденная встреча, ее нельзя было просчитать: «Кто бы подумал, что там, в темном лесу, когда я уже был готов расстаться с жизнью, может вдруг появиться человек, которому я поведаю обо всех своих нуждах, о своем желании?» Непредвиденная встреча, в некоторой степени даже незаслуженная, дающая возможность просить о помощи. «Сжалься, кто бы ты ни был, „будь призрак ты, будь человек живой“».