Далекий след императора - стр. 35

– Душепродавцы!

Да кто это услышит! Кругом крики, стоны, ругань да звон клинков. Какой-то тевтонец, легко отбив его выпад, успел рубануть великого князя. Он пошатнулся. Меч выпал из его рук. Князь упал на колени, а потом рухнул на стену. Литовцы еле отбили у воспламенившихся тевтонцев тело своего князя. Печальная весть покатилась по Литовской земле и докатилась до границ русских княжеств.

Станил узнал об этом, когда объявился с товаром в Вильно. Торговля шла плохо, и он тайно заспешил в немецкие земли. Тевтонский магистр с распростертыми объятиями принял русского купчину. Еще бы! После такой победы даже у желчных людей появляется настроение. С благодарностью приняв подарок, магистр долго его рассматривал и в какой раз переспрашивал:

– Где же его сделали? В Константинополе, Риме, в Венеции?

И в какой раз купчина смиренно отвечает:

– В Новгороде, мой господин.

Тот смотрит, качает головой и говорит:

– Однако!

Магистр не хочет оставаться в долгу и после долгих раздумий дарит ему перстень с изумрудом. Купец отмечает про себя: «Часть затрат я уже вернул!» и начинает разговор вначале о плохой торговле в Литве после победы тевтонцев над ними, чем порадовал магистра. Незаметно перешел и к русским делам, аккуратно перейдя к тому, что уже и бояре стали рваться к купеческому делу. А для этого не чураются и разбоем. Так, один боярин послал ватагу лихих людишек в далекую Печору. Магистр был не дурак. Сразу оценил слова купца. Но вида не подал. Купец же был неплохим учеником. Дойдя до самого интересного места, вдруг заговорил о том, что он, дескать, мало привез к ним зерна. Его разобрали вмиг. В сле… Но магистр перебил купчину. На его тонких губах заиграла улыбка:

– Я… сейчас!

Он ненадолго отлучился. Вернулся с кисетом в руке.

– Надеюсь, этого хватит? – сказал магистр, развязав кисет и показывая содержимое.

Там мелькнули золотые монеты. Купец виновато улыбнулся, еще был молод, не закалился и неловко взял деньги. Ему пришлось рассказать, какими путями будет возвращаться в Новгород боярская ватага.

Проводив гостя, магистр вызвал к себе Конрада фон Вернера. Рассказав ему о посещении русского купца, он предложил рыцарю встретить возвращение русского отряда. В ответ рыцарь понимающе кивнул. Видать, не в первый раз ему приходилось выполнять подобные поручения. А куда деваться? Мы тут не в Азии. Перед его уходом магистр неожиданно спросил:

– Ну как твой оруженосец?

Рыцарь ухмыльнулся:

– Отличный воин! Побольше бы таких. Все идет к тому, что он примет нашу веру, а там…

Они улыбнулись друг другу.

Всю дорогу от тевтонцев Станил ощупывал магистров кисет. Отец был прав: и без товара можно «зарабатывать» деньги.

Весть о кончине Великого литовского князя Гедимина в Северной Руси встретили неоднозначно. Кто радовался, боясь попасть к нему в зависимость, кто – безразлично. Но вот Московский князь всея Руси воспринял эту весть с огромной жалостью. Когда известный не только на Руси купец Федор Елферьев вернулся с Запада, где был по торговым делам, и рассказал об этом Ивану Даниловичу, князь даже побледнел. Купец испугался и стал звать на помощь.

– Ничего! – разминая грудь, проговорил князь и отпустил Федора.

Иван Данилович последнее время частенько побаливал. И вот сейчас, когда дело пошло на поправку, эти известия подкосило его. Собравшись с силами, он подошел к окну. Голубое небо было чисто. Несколько пацанов играли на кремлевской стене. По всей видимости, они отбивались от неведомого врага. Это немного развеселило князя. Он даже улыбнулся. Но мысль вновь вернулась к известию. Оно рушило всю тайную задумку великого князя. С Гедимином в последнее время у него стали налаживаться добрые отношения. Чтобы их закрепить, они породнились. Иван Данилович сосватал своему старшему сыну Семену дочь Гедимина, Айгусту. Она приняла крещение под именем Анастасии. После этого Гедимин повернулся к христианству. Как свидетельствовал митрополит, литовец собирался принять их веру. О том, что тот серьезно готовился совершить такое деяние, свидетельствовало то внимание, которое он стал уделять христианству. Особенно оно усилилось, когда Айгуста-Анастасия родила обоим дедам на радость внука, Василия. Оба князя думали почти одинаково: Русь соединилась с Литвою. Христианство перетягивало. Литовец согласился. Рождалось досель не виданное по мощи государство. Оно будет диктовать миру свои условия.