Далекий край - стр. 22
Раздается тихий звон. Тишина. Новый удар бубна.
Вдруг шаманский пояс, который Ла надел в темноте, начинает светиться. Видно, как Ла, стоя на месте, пританцовывает, качая бедрами.
Всходит луна, торжественно засеребрился лес. Сыновья закрыли лица руками.
А утром, при ярком солнце, лодка Ла мчалась вниз по течению горной реки. Река вздулась от прошедших горах ливней. В корме, закрытая шкурой и зелеными ветвями, лежала освежеванная туша молодого лося. Охотники в желтых рыбокожих рубашках и в коротких штанах. На носу лодки – Удога с шестом в руках. У него смуглые ноги, голые до колен, в кровавых расчесах. Пыжу на веслах. Отец с кормовым веслом. В лодке берестяные ведра, черпаки, острога, убитые утки, кожаные мешки.
Ла дремлет.
– Как ловко вчера отец вызвал луну. Как ты думаешь, почему отец не хочет стать большим шаманом?
– Поживей, поживей! – просыпаясь, бормочет отец, он отводит лодку от быстро надвигающегося на нее дерева. Кажется, он снова дремлет.
– Спит, а все видит, – говорит Пыжу.
– Эй, дураки, – в сердцах кричит Ла, – вы утопить все хотите? Хотите лодку разбить? Дураки, не мои дети, от проезжего торговца родились! – Он с силой налегает на весло.
Удога упирается шестом в скалу. Пыжу берет второй шест.
Лодка мчится быстрей, входит в узкое горло между скал. Вода грохочет. Лодку подкидывает на перекате и с силой бьет плоским дном об воду. Проносятся скалы, завалы деревьев. Течение становится тише. Река расступается.
– Вот как хорошо проехали! – говорит отец. – Оба молодцы. – Он достает трубку. – Сразу видно, что мои дети!
– Эй, вон чьи-то следы! – испуганно замечает Пыжу, показывая на берег. Он всматривается.
– Где? – спрашивает Удога.
– Кто? – тревожится Ла.
– Вон, вон следы человека, – говорит Пыжу тише и таинственней.
Песчаный берег с кручей быстро проносится. Лодка огибает лысые обрывы лесистого мыса. Охотники хватаются за оружие. Это люди, привыкшие к вечным опасностям.
– Уй, какие страшные чужие следы! Узкие, длинные, – переводя дух, говорит Пыжу.
Лодка быстро пристает к обрыву. Ла и его сыновья прикрыты вместе с лодкой большой подмытой лесиной. Они выглядывают, стоя в лодке.
Потом Удога выскакивает и с луком в руке бежит по песчаной крутизне. Он пригибается.
И вдруг раздается зловещий свист стрелы. Страшный предвестник смерти пронесся над ухом охотника.
Слышится крик, отчаянный, истошный крик на вершине холма, где-то там, откуда вылетела стрела, в зарослях кедра и елки, в молодом подлеске. Вот над кустами сверкнуло копье. Со страшной силой, прыжками, Удога кидается вверх.
А брат уже успел обежать холм и чуть не зацепил стрелка своим копьем, когда тот целился в Удогу.
– Писотька! Лови его! – кричит Пыжу и вдается в чащу, туда, где трещат ветви и треск их удаляется под обрыв к речке.
Братья кидаются грудью на ветви, закрывая лицо согнутой рукой, а в другой – поднятой вверх каждый держит свое оружие.
Хлещут ветви грабов, листья ильмов, ломаются слабые ветви ольхи и не гнется усохшая пихта.
Враг бежит.
– Эй-эй! – ревет Пыжу. Какой страшный его рев. Это от злости.
Братья выбегают на берег реки, тут ее изгиб, а по завалу удирает Писотька. Он поворачивает какую-то лесину, раздается рокот, и лесной завал начинает разваливаться, грохотать. Писотька стреляет, но опять мимо.