«…Да в ней намек!». Фантастические истории, рассказанные в назидание - стр. 17
– Меня уже нет, – просияла Анна и убежала на кухню, оставив мужа в одиночестве.
Несколько часов спустя домой вернулась Юля и сразу же угодила в цепкие отцовские руки. Он появился в коридоре, как только услышал радостный оклик:
– Привет всем! Я вернулась!
– Хорошо, – откликнулся доктор.
– Мам, я в душ, – скорее выдохнула, чем сказала, девушка и юркнула в ванную комнату.
– Когда выйдешь, поговорим, – крикнул отец. – Я буду ждать у тебя.
Через некоторое время завёрнутая в банное полотенце Юля просочилась к себе в комнату.
– Привет, пап!
– Садись!
Девушка с недовольным видом плюхнулась в кресло.
– Я хочу с тобой поговорить.
– Если о том, в чём я хожу на улице, то я больше ничего не хочу слышать. Я уже говорила, что сейчас все так ходят.
– Об этом, но не только. Мама часто жалуется, что после душа ты ходишь… как бы это сказать…
– Это называется – голой, папа. В том, в чём она меня родила!
– Да! Я бы сказал обнажённой, но в целом суть ты отразила!
– Ты хоть раз это видел?
– Нет, но…
– Вот именно! Я делаю это только, когда в доме нет мужчин.
– Но зачем?
– Мне так нравится!
– Хорошо, ладно! Но ещё не могу не напомнить, что ты болеешь чаще, чем твои сверстники, из-за этого своего странного пристрастия к дождю. Как только на улице льёт, ты выскакиваешь и мокнешь до нитки!
– И это мне тоже нравится!
Доктор вздохнул.
– Что? Ты не согласен? Ах да, я и забыла, что ты хотел сделать из меня «учёного». Так вот, что я тебе скажу: так же как ты не понимаешь моего поведения, я не могу понять, как можно целыми днями, порой даже сутками, сидеть над каким-то там новым изобретением и не замечать ничего вокруг. Посмотри в окно, папа, солнышко светит, трава зеленеет, жизнь прекрасна! Нет, тебя интересуют только твои фантастические гипотезы, исследования иных миров, космических далей, и это при том, что наша земная жизнь куда более загадочна и интересна.
– Что меня в тебе всегда поражало – так это то, как ты умеешь обратить любой неприятный для себя разговор в свою пользу, – вздохнул доктор и, поднявшись, вышел из комнаты дочери.
Дверь у Юли на защелку не запиралась, однако девушка давным-давно уже к этому приспособилась. Она прикручивала ручку к торчавшему из стены гвоздику тугой резинкой. После этой нехитрой процедуры, открыть её снаружи становилось практически невозможно, так что ничего уже не могло помешать хулиганке скинуть с себя полотенце и улечься на диване, заложив руки за голову. Данная поза возбуждала своим бесстыдством, но не волновала в виду её одиночества. Никто в целом мире сейчас её не видит, потому можно смело забивать на все приличия. А забивать на приличия Юля любила. В первую очередь из-за родителей – людей старых советских традиций. Отец, правда, периодически выказывал отчасти либеральное отношение, в то время как мать, по глубокому убеждению дочурки, жестила за обоих. Так что мысли о том, как бы её сейчас отодрали, если бы застукали, и волновали и одновременно приносили удовлетворение. Конечно, она не рассчитывала лежать долго, однако сон, как назло, уже затягивал Юлю в царствие Морфея. Сама она этого, конечно, не осознавала, пока не услышала телефонный звонок. С трудом и будто бы издалека. Осознав, наконец, окружающую действительность, она тут же вскочила и подняла трубку.