Да, мой король - стр. 28
– Не лучше ли начать с усиления давления на народ, дабы избежать новых кровопролитий, а уже после выяснять причины? – дворянин говорил уверенно. Даже самоуверенно.
– Нет, Вилберт, не лучше, – покачал головой король. – Давление лишь породит новое насилие. И новую волну недовольства.
Альберт коротко кашлянул, напоминая Ричарду о том, что он всё же «Вильгельм» и правитель Атенлау, а не один из высокородных аристократов.
– Поэтому я приказываю начать с выяснения всех причин, – твёрже произнёс он. После чего вымолвил: – Мои верные подданые, вижу, что вам нелегко держать поднятые руки столь долго. Вижу как на одних давит груз прожитых лет. А на других их здоровье. Вижу, как вы устали и не понимаете, считая всё глупой шуткой, которая вот-вот завершится. Вижу, как подпираете локти другой рукой. Вижу, как даже наши мудрые епископы утомились и наверняка видят в этом недостойную нелепость. Но на деле вы все ошибаетесь, милорды.
Улыбка на устах короля сделалась искренней, а выражения лиц дворян в зале для заседаний совсем уж растерянным.
– Вы… все мы, включая меня самого, ошибались всё это время и не замечали главного, – говорил «Вильгельм». – Избавитель открыл мне глаза. И теперь я открою их вам. Правда в том, что подняли руки мы не по приказу вашего государя, а потому, что признались в тяготах народа. Вы признались в бремени, что несёте на своих плечах. В ваших поднятых руках лежит Атенлау.
Тишина. Она сделалась такой пронзительной, что Ричарду показалось – люди боятся даже излишне громко сглотнуть, чтобы только не привлечь к себе его внимание.
Голос короля властно пошёл вверх, а улыбку сменило мрачное выражение лица:
– Сначала – это просто игра. Забава поднятых рук. Но после мышцы наливаются тяжестью, к которой мы не готовы. О которой мы не помним, пока в руке не оказывается иная тяжесть. Меч. Оружие, которое нужно держать за своё королевство. И меч гораздо тяжелее просто поднятой руки. Во всех смыслах. Вы нужны королевству и вашему королю, которому все вы присягали. Сегодня и впредь.
Он поджал губы так, как научил его герцог Зоммерштерн, следуя привычке короля.
– Опустите ваши руки, милорды. И ни на миг не забывайте о том, что вы держите в них Атенлау со всеми его радостями и бедами.
Дворяне подчинились. Они мельком переглядывались между собой. И на лицах Ричард видел всё: от смущения до благоговения.
Рука короля опустилась на стол перед ним последней.
Всё это было планом Джовании. Шенборн был вынужден признать: королева действительно знала своих подданных отменно. Вот только не была уверена в том, кто из них подло предал её мужа. Оставался последний штрих:
– Я, Вильгельм III Хальбург, перед лицом Господа Избавителя нашего обязуюсь разобраться во всём, что происходит на доверенной мне земле. Я покараю всех истинно виновных. И клянусь, что не опущу своей руки, пока не сделаю этого.
Ответом на его пламенную речь стали ожидаемые аплодисменты. А когда они, наконец, стихли, король произнёс:
– А теперь я готов выслушать всех, у кого уже сейчас есть, что мне рассказать касательно сложившейся ситуации в королевстве.
Заседание затянулось на четыре часа. Выступить пожелали почти все дворяне. У некоторых из них нашлась информация, которая показалась «Вильгельму» действительно полезной. Прочие же либо жаловались, либо выражали подобострастную радость, что королевская семья в добром здравии.