Да, Босс! - стр. 5
– Вы мне нравитесь, Ева, – честно сказал он, прямо посмотрев ей в глаза и улыбнулся. От этого его заявления лицо девицы приобрело слегка ошарашенный вид и, опасаясь, что она – упаси Боже! – решит, что он её уже домогается, в то время как Адам был от этого дальше, чем родной Екатеринбург от Владивостока, пояснил:
– Мне нравится, когда люди честно говорят о своих приоритетах. Деньги – это именно то, ради чего все и работают, потому что каждый человек хочет как минимум есть – и кошки, конечно тоже, – снова улыбнулся он, – но многие соискатели почему-то начинают сочинять иные причины для устройства на работу. Поэтому я ценю вашу откровенность.
Он снова оглядел ее изучающе и едва сдержался, чтобы не сказать, что она ему подходит. Желание взять ее немедленно – на работу, естественно – становилось нестерпимым. Особенно с учётом того, что вот уже неделю на месте его секретарши сидел охранник и пугал своим видом посетителей. Про то, что пользы от него при этом не было никакой, и упоминать не стоило.
– У вас нет опыта работы личным секретарем, – Адам все же заставил себя продолжить интервью, – но, в целом, в этом нет ничего сложного – нужно только быстро печатать и внимательно слушать все, что я говорю. Ну и, конечно, терпеть меня, – он в очередной раз блеснул улыбкой. – Как считаете, вы справитесь с такими задачами?
Едва Левандовский заявил ей о своей симпатии, Ева заподозрила, что всё это может быть просто дурацким розыгрышем. И что сейчас, когда она ляпнет что-то вроде: «Вы мне нравитесь тоже», из-за двери в кабинет появится Вероника-невеста-босса собственной персоной, которая будет хохотать над ней так, что этот позор Ева запомнит на всю жизнь. Но вот Адам Данилович сообщил ей, какой смысл вкладывал в эти слова, и она успокоилась. И, к ужасу своему, испытала ещё и разочарование. Впрочем, не думала же она, что действительно может привлечь такого мужчину как Левандовский?
От одной его улыбки, когда он заговорил о её несчастных кошках – ну, положим, кошки были совсем не её и не такие уж несчастные – можно было сойти с ума. Скольких он вот так же обаял, просто им улыбаясь? Нет, непросто… ведь от этого обыденного, казалось бы, проявления эмоций, в глазах Левандовского зажигался какой-то удивительный свет.
– У меня вообще с опытом не особо, тут вы правы, – кашлянув, когда в горле встал ком, согласилась Ева. – Но я люблю его приобретать. Опыт, в смысле. В общем, готова к новым открытиям.
Ну почему, почему она говорит всё это? И куда делось желание, чтобы Адам Данилович вышвырнул её из офиса, дав понять, что о получении рабочего места в его компании ей стоит забыть сразу и безоговорочно? Неужели и она готова на всё, стоило только Левандовскому улыбнуться ей и весьма сомнительно похвалить? Начиная злиться на саму себя, Ева предприняла последнюю попытку всё же избежать получения должности секретарши.
– Печатать на машинке? Я не особо умею, но попробую научиться. А печатать нужно всё, что вы говорите, или только то, что я сочту важным? Ну там, телефонные личные разговоры перепечатывать? – протараторив эти вопросы, Ева посмотрела прямо в глаза Левандовского, будто бросала тем самым вызов, исходом которого должно было стать увольнение без принятия на работу. И добавила медленнее и тише: – А терпеть вас – что вы под этим подразумеваете? У меня что, будут ещё какие-то обязанности? Ну там… не входящие в тот перечень, что вы уже огласили. Если да, то озвучьте мне их, пожалуйста. Может быть, я сочту их не совсем приемлемыми для меня, и тогда уже отвечу вам, справлюсь ли с поставленными задачами или нет.