Цзи - стр. 18
Огневский стискивает зубы, представляя, каково сейчас солдатам на том посту. До них всего километр, есть возможность быстро прийти на помощь, но нечего и думать об этом. У отряда свое боевое задание, и рисковать его выполнением, обнаружить себя – немыслимо. Да и что могут четверо, пусть даже спецназовцев, против толпы с гранатометами?
«Хотя не… – думает Огневский, чувствуя на спине увесистый ранец. – Как раз можем, очень даже можем. Но нельзя…»
И от этой мысли только хуже.
Впереди поднимается тяжелая фигура Мурзинова. Быстрый взмах его длинной руки – продолжаем движение…
Андрея разбудил женский голос, что-то протяжно запевший по-китайски. Фильм про древние времена кончился, в салоне автобуса включили музыкальную программу.
Снова разозлился на себя. Чем больше гонишь из башки проклятые воспоминания, тем настырнее они лезут обратно…
Взглянул на часы – проспал чуть больше часа, но голова вся мутная и мышцы затекли, словно полдня продрых. За окном уже метет вовсю, а вот пейзаж не изменился – все то же шоссе, окруженное сопками. В Приморье любят говорить, что на китайской стороне каждый метр распахан и засеян гаоляном, а вот неправда. По крайней мере, тут, в Маньчжурии, как именуют иногда север Китая. Полно пустой земли, заросшей лесом, похоже на окрестности Владивостока… Если бы не гигантские иероглифы на склонах холмов (соцлозунги?).
«Интересно, куда я все-таки еду? – подумал Андрей. – И сколько еще чалиться в этом автобусе, под музычку и вопли из телека?»
Достал из кармана билет, – может, там указан пункт назначения английскими буквами? Нет, только колючие китайские письмена. Красивая штука – иероглифы, выглядят куда занятнее, чем просто буквы. Жаль только, что их много тысяч штук… Как это все вообще можно выучить?
На билете красовались два больших символа: 长春 – это, наверно, и есть название точки, куда несет его неведомая китайская судьба.
За день до отъезда Андрей купил во Владивостоке путеводитель по Китаю. В местном книжном магазине их было на выбор штук десять, взял тот, где меньше всего картинок – а значит, больше текста, информации.
Теперь достал его, полистал, но все географические названия – как назло, кириллицей, без иероглифов.
Дед в ушанке куда-то делся. На соседнем сидении теперь была китаянка средних лет с широким лицом, типичным для жителей Маньчжурии. Она сосредоточенно что-то жевала, глядя за окно.
– How to say that? [Как это произносится? – англ.] – спросил ее Андрей, ткнув пальцем в иероглифы.
Женщина моргнула живыми миндалевидными глазами. Да, соваться к жителям китайской глуши с английским точно не стоило…
– Как прочитать? – переспросил он уже по-русски, зная, что в пограничье некоторые понимают язык Достоевского.
Женщина снова моргнула.
– Харбин? – спросил Андрей, назвав первый пришедший на ум маньчжурский город.
– Хаэрбинь? – удивилась женщина и покачала головой. – Чанчунь!
– Ча?.. – переспросил Андрей.
– Чанчунь!
– Се-се! [Спасибо! – кит.] – ответил Огневский одним из немногих известных ему китайских слов.
Тетка покосилась на него, мол, ты чего, правда не знаешь, куда едешь?..
Поискал в оглавлении – и вправду нашелся такой город. И расположен как раз километров за пятьсот от Хуньчуня, где Андрей пересек границу. То есть на автобусе примерно семь часов.