Цыпленок тоже хочет жить - стр. 4
Настя ушла в себя, она жила словно на автомате, жизнь превратилась для нее в сплошные беспроглядные сумерки.
Когда Толе исполнилось три года, Настя попыталась поговорить с мужем, чтобы определить его в детский садик, а самой выйти на работу. Она так мечтала об этом! Рудольф только засмеялся ей в лицо.
– Ты бредишь? Какая работа? Твое дело заниматься домом и ребенком. Что вы, бабы, так стремитесь работать? Чего тебе не хватает? Я тебя пою, кормлю, одеваю, обуваю – живи и радуйся! Да и что ты за мать такая? Такого маленького ребенка хочешь сбагрить в детский сад! А сама наденешь костюмчик и поцокаешь каблучками в офис, в банк, строить глазки клиентам и сотрудникам?
– Что ты говоришь? Я никому не строю глазки!
– Конечно! Потому что ты сидишь дома и не видишь богатых молодых мужиков! Бабы все слабы на передок. А я уберегу тебя от этого. Моя жена должна принадлежать только мне.
У Насти не осталось подруг, не было знакомых. Выбираться в город она могла только в магазин, и то не так часто, и за каждую позицию в чеке она должна была нести ответ. Один раз Рудольф швырнул ей в голову банку со сметаной, потому что она оказалась просроченной.
– Ну, что? Банковская работница! Ты даже число на упаковке не можешь проверить, бестолочь! А это, между прочим, мои деньги, я их зарабатываю для семьи. А ты не знаешь, что такое зарабатывать, и так бездумно швыряешься ими! Я буду тебя наказывать! Отнимать за каждый проступок по украшению, что я дарил, когда ты была хорошей девочкой.
Понятно, что с таким отношением и методами воздействия Анастасия вскоре осталась ни с чем.
Когда Толик пошел в первый класс частной школы поселка, Настя поняла, что снова беременна. И она даже не знала, радоваться ей или нет. Она уже ничего не хотела. Странно, что она вообще забеременела. Рудольф крайне редко приглашал ее в свою спальню, да и она не спешила к нему. Он мог позволить себе не прийти ночевать, отдыхал без семьи. Настя знала, что он ей изменяет направо и налево. Чем старше становился Рудольф, тем моложе становились его любовницы. Внешность и должность у него были представительными, язык подвешен. Когда-то и она сама попалась на эту удочку. Только она заняла самое неприглядное место рядом с деспотом, в то время как его любовницы летали с ним на Мальдивы и развлекались в ресторанах. Самая печальная участь выпала Насте, как его жене.
Рудольф неожиданно к новости о второй беременности отнесся с прохладцей.
– Правда? Надо же! Не прошло и семи лет, наша снежная королева снова готова стать матерью. Знаешь, а мне как-то всё равно. Сын у меня уже есть, я не отец года. Поэтому решай сама. Могу и аборт оплатить.
– Нет! Я не убью своего ребенка! – испугалась Настя.
– Ну, тогда рожай. Только без моего участия. И денег на хозяйство не увеличу, сама крутись, раз плодиться захотела.
Рудольф сдержал свое слово и ко второму ребенку относился очень холодно. Он даже ни разу не сходил с женой на УЗИ и не забрал ее с дочерью из роддома, только машину прислал. Тёщу он даже не пригласил на торжество, когда все-таки решил отпраздновать год дочери. Назвал девочку своим любимым женским именем. Рудольфу нравилось, что оба ребенка носили имена на букву «А» – Анатолий и Алина.
Общался с детьми Рудольф очень трудно. С дочкой вообще никак. Она его не интересовала. Если же он кидал свой взор на Толика, то тому тоже приходилось несладко. Он должен был читать стихи, показывать дневник, отжиматься от пола, бегать по утрам. Возражать отцу категорически запрещалось. В дневнике должны были быть только пятёрки, отец не принимал объяснений и наказывал даже за четвёрки.