Цвингер - стр. 97
…Виктор держится из последних сил. Скоро Мальпенса, и избавление уже не за горами. Не за Альпами. С Наталией поговорить. Любу из Наталииного дома удалить хирургически.
…А Ливио хотя и фармацевт, но виагру не пользует. Может, как раз потому, что фармацевт. Боится копыта откинуть. А вот, помнится, лет десять тому назад у Любы был старичок восьмидесяти двух, жену нянчила Люба на фисе, и этот муж возникал к Любе, и спасу от него не было, и Люба все себе задавала вопрос: ну как это совместимо с его возрастом? А впоследствии выяснилось, что он имеет еще и любовницу сорока четырех, у нее двое маленьких детей, и они со старичком утром отвозили ее детей в школу, потом уезжали в Швейцарию в отель, там он, как и перед Любой, принимал виагру, ее муж не знал ничего, точно как и его жена, пока в дом к старичку не пришел какой-то счет из гостиницы. Люба увидела счет, ты уже понял, Витя, я же там в ихних бумажках по-итальянски не петрю, так и передала этот конверт жене старичковой… А жена бы молчала лучше. Она парализованная. Флавия вон еще живенькая какая, и то не вмешивается в дела господина Ливио. Однако жена, даром что калека, а взорвала что могла. И свой брак разрушила, и чужой, и довела чужого мужа до психбольницы. Вот это гнидство. Таких баб понять, по представлению Любы, вообще нереально…
Вика усилием воли воспарил над собой в прострации. О, удалось отключить звук! Так бывало, когда Бэр его карандашом гипнотизировал. Приходи скорей, нежный транс, добро пожаловать, обморок. Милый, милый карандаш перед лицом. За ним могучий толстый лоб верховного Бэра. Бэрова мощная голова. Переползли назад очки на кожаной тесемке… Любу отогнать. Наталия спросит – за что. Как объясню? За душевную нетонкость? Или за глубинное знание нашей с вами говенной натуры, лорды? Любу не отогнать следует, а отогреть. Принять к душе… – Виктор хрюкнул, – прижать к душе и потискать, как господин Ливио, заглотав перед тем предварительно голубую пилюлю.
Люба что-то еще добавляла. Голос мило запинался. Интонации женственные и обволакивающие – есть, есть в ней все же, подумал Виктор, – но тут он ощутил спиной и задом изменение скорости и поворот. Такси как раз вписывалось в левую из двух дорог на перепутье. Мимо плыло ответвление на «Озерную» дорогу двадцать шесть, Варезе-Гравеллона Точе.
До чего же в правильный момент эта развилка его спасла!
…Именно на двадцать шестую, курсом на Валь-Сезию, а вернее – на Миазино, свернула их машина из аэропорта в августе восьмидесятого, когда он мчал в Италию искать Антонию. Когда она в телефон рыдала: «Если только нам удастся встретиться в замкнутом саду. Нас может свести мертвый партизан. Запомни. И, я надеюсь, живая партизанка поможет нам. Но если я не буду там – не виновата».
Про замкнутый сад Вика не сомневался. Hortus conclusus. Древнее название бурга и озера Орта. О встрече в Орте зачем-то, будто предвидя беду, они договаривались друг с другом в самом начале любви, в Москве, в номере «Космоса».
Вальтер, кузен его женевского сокурсника, встретил тогда и отвез Виктора из Мальпенсы в Форесто. Он был душевный человек, готовый предоставить питание и кров. Но машину отдать свою Виктору не мог и шофером при нем не мог работать, поскольку учительствовал в школе. Электричкой из Квароны до Орты двадцать пять километров пути превращались при идиотизме местных расписаний в два с половиной часа с двумя пересадками. Автобусного сообщения не было. Поэтому Виктор, поблагодарив друзей, попрощался и уговорил монахов Орты, чтоб пустили его ночевать в сторожке за уборку парка и утилизацию выдранного бурьяна.