Цветы планеты Мор-Рион - стр. 6
Эта сдержанная отповедь несколько смягчила тетушку. Она даже буркнула:
— Извините.
Сото кивнул в знак того, что извинения приняты. И это случилось как нельзя более вовремя: транспортер начал поворот, огибая зал для приемов. А значит, мы почти прибыли на место. Моя нервозность взлетела на новый виток: ладони похолодели и стали влажными. Даже Нора это заметила и недоуменно заглянула мне в лицо. Как же хорошо, что у моррионцев нет обычая здороваться за руку!
Сото первым сошел с ленты транспортера и поддержал под локоть тетушку, помогая ей удержать равновесие. Мне же пришлось спрыгивать с ленты самой вслед за непоседой-Норой. Иначе я рисковала потерять дочь в этой толпе. А в этой части зала, казалось, разумных было еще больше, чем у входа.
Мне пришлось крепко ухватить дочь за ладошку, глазами показывая недопустимость подобного поведения сейчас. Нора вздохнула и покорно встала рядом со мной. Я не сомневалась, что некоторое время дочь будет вести себя примерно. Но потом… Потом она отыграется сразу и за все. И дай бог, чтобы это случилось тогда, когда мы уже вернемся домой. Характер у девочки еще тот, явно взят не от моего рода. Я вздохнула. А едва перевела дух, как толпа словно по команде расступилась и я заметила трех мужчин, стоящих особняком от веселящейся толпы.
Дорогие, явно сшитые на заказ, классические костюмы, белоснежные жилеты и галстуки-бабочки, идеально причесанные и подстриженные темные волосы. Моррионцы оказались такими же, каким я их и помнила. Но в следующий миг мужчины посмотрели в нашу сторону, и я ощутила, как уходит пол из-под ног: прозрачные глаза были лишь у двоих, одним из которых был мой старый знакомый тэрс Г`Лиден, отец Димитриона. А Виктор Сохо говорил, что моррионцев трое! Но теперь я уже не могла обвинить дипломата в этой ошибке. Нужно лишь придумать, как ему сообщить, что желтоглазый незнакомец точно не может быть моррионцем. Глаза выдавали его секрет.
Моррионцы всегда были крайне сдержанной в эмоциональном плане расой. Помню, когда они появились на праздновании моего восемнадцатилетия, я по глупости решила, что они все поголовно — ледышки. Выслушала поздравления с совершеннолетием, ответила, как того требовал дипломатический этикет, и выбросила их из головы. До тех пор, пока не подошла очередь Димитриону пригласить именинницу на танец. После этого танца, чинного и благовоспитанного земного вальса, мое мнение об этой расе изменилось раз и навсегда. Моррионцы были какими угодно. Но точно не равнодушными и невосприимчивыми ледышками, в которые я их записала.
Как я волновалась, приближаясь сегодня к моррионцам, не описать никакими словами. По этикету было неприлично идти к представителям этой расы, разглядывая их в упор. Это могло быть расценено как оскорбление или вызов. Так что я заставляла себя смотреть куда угодно, но только не на них. А когда стало совсем уже печально, и я начала опасаться, что от волнения тоненький каблучок моих туфель подломится и я опозорюсь, растянувшись у ног дипломатов, меня неожиданно спасла дочь:
— Мамочка, — зашептала Нора, подергав меня за руку, — а почему у того дяди такие странные глаза? Я не знаю ни одной расы с глазами, как у волков…
— Тише! — шикнула я на дочь, склонившись к девочке и делая вид, что поправляю ей волосы. — Дома поговорим на эту тему, хорошо? Я тоже такой расы не знаю, так что будем исходить из того, что мужчина может услышать наши слова и оскорбиться.