Цветы планеты Мор-Рион - стр. 25

У меня невольно вырвался вздох. О каком диалоге может идти речь, если самое главное, право на свободу, он у нас отнимает? Что можно просить, если не будет ни контракта, ни соглашения? И вообще, что будет со мной и Норой? Помнится, как-то раз за столом, когда к нам в гости пришли Димитрион с родителями, был поднят вопрос прав моррионских женщин и их обеспечения. Меня тогда поразило, что при относительной свободе жизни, моррионские женщины всю жизнь от кого-то зависят. Сначала от отца или старшего родича мужского пола, отвечающего за семью, потом от мужа. А если с тем что-то случается, то от сына, если таковой есть, и он достаточно взрослый, от родственников мужа или собственной родни. Вот последнее как раз и было предметом договора между семьями. Но в моем случае это не действовало: дядя уже умер, других мужчин в семье нет. Так что я могу с ним обсуждать?

Глубоко вздохнув, я под настороженным взглядом притихшей дочери закинула пробную удочку:

— Не могли бы вы для начала представиться и рассказать о себе?

Меня наградили пристальным, нечитаемым взглядом волчьих глаз. На мгновение почудилось, что инопланетник чего-то ждет от меня, какой-то одному ему известной реакции. Но наваждение пропало так же быстро, как и возникло. А желтоглазый глубоко вздохнул, неожиданно переменил позу, откинувшись всем телом на спинку дивана и даже запрокинув голову, и заговорил ровным тоном:

— Меня зовут Алин Н`Тау.

Я недоверчиво покосилась на мужчину. Имя и фамилия у него были слишком короткие для моррионца. Хотя фамилия и имела характерный корень, но все равно это было как-то подозрительно. Желтоглазый моего взгляда не заметил, он сидел, запрокинув голову и прикрыв глаза. Словно так было легче говорить:

— В моей биографии нет ничего особо примечательного, — голос инопланетника звучал ровно. Как будто ему было все равно. — Совершеннолетие случилось незадолго до начала войны, так что в мирной жизни я не особо преуспел. Должен был вступить в брак и строить карьеру на радость родителям. Но вместо этого пошел на войну простым рядовым. Все точно так же, как и у вашего мужа, — неожиданно с жесткой насмешкой добавил он. — Вот только он — герой. А я так, погулять вышел.

Мне нечего было стыдиться, но я почему-то смутилась. Словно была виновата в том, что Джон получил почести и признание, а этот желтоглазый нет. Потому, наверное, и огрызнулась излишне резким тоном:

— Вы живы! А Джон погиб! Погиб, прикрывая эвакуацию гражданского населения. Он и горстка подчиняющихся ему людей отбивались от инсектов до последнего, чтобы дать возможность вывезти с планеты женщин и детей. А когда стало понятно, что форпост удержать не удастся, Джон взорвал его вместе с собой и с теми немногими, кто выжил, лишь бы уничтожить как можно больше врагов, лишь бы выиграть еще хоть немного времени.

Слова еще звенели в воздухе, а меня уже накрыло отвращение к самой себе. Что я творю?! Упрекаю военного, прошедшего все круги ада в том, что он остался жив, не погиб? Молодец, Ира! Продолжай и дальше в том же духе!

— Простите, — сконфуженно выдавила я из себя, — не знаю, что на меня нашло…

Алин смерил меня внимательным взглядом желтых глаз. А потом неожиданно выдал:

— Не рассматривал ситуацию под таким углом. И да, вы правы. Простите, я не имел права высказываться в таком ключе о вашем супруге.