Цветы планеты Мор-Рион - стр. 17
— Вы пугаете мою супругу! — вполне натурально возмутился наш сопровождающий, мгновенно загораживая меня спиной. — Я буду жаловаться!
На осваитов эта реплика, произнесенная с тщательно отмеренным возмущением, не произвела никакого впечатления. Один из безопасников, с более богатыми петлицами на воротничке форменной куртки, видимо, главный среди окруживших нас, равнодушно отодвинул в сторону нашего сопровождающего и холодно произнес, в упор глядя на меня:
— Мисса Вильямс, вы и ваша дочь арестованы по обвинению в попытке преднамеренного убийства сотрудника дипломатической миссии планеты Мор-Рион. У вас есть право связаться с дипломатическим представительством Земли и попросить юридическую помощь. Но независимо от того, будете вы молчать или признаетесь в содеянном, вы будете переданы моррионской стороне для свершения правосудия.
У меня внутри все заледенело от этих слов. Вцепившись в ладошку Норы, я растерянно оглянулась на нашего сопровождающего, которому без церемонной заломили за спину руки, удерживая от необдуманных порывов защитить нас с дочкой. Где же мы прокололись? Или нас кто-то сдал? Да нет, не верю. Сотрудники посольства не могли. В противном случае, зачем тогда был весь этот спектакль с доставкой нас в посольство под конвоем, составлением добрачного соглашения и тайным выводом за периметр?
— Мамочка…
Опомнившись, я посмотрела на дочь: Нора обеими руками вцепилась в меня, словно в спасательный круг. Хотя давно себе такого не позволяла, считая, что она уже слишком взрослая для подобного проявления эмоций. Она и обнималась со мной и тетушкой лишь дома, за закрытой дверью, чтобы никто не видел. И в этом была немалая доля вины тети Веры, постоянно внушающей ребенку, что любое проявление эмоций на людях — это проявление слабости. А враги не должны знать о наших слабых местах. Но теперь, в минуту опасности, испугавшись за нас обеих, Нора позабыла про наставления тетушки. И обняла меня, насколько хватало длины руки, изо всех силенок вжимаясь в меня.
— Мисса Вильямс, — вновь обратился ко мне тот же равнодушный командир этой своры осваитов, иначе инопланетников я сейчас назвать не могла, — если вы пойдете с нами добровольно, мы не станем разлучать вас с дочерью. Но если только попробуете сопротивляться или сбежать, ребенка у вас отберут, и вы его никогда больше не увидите.
Это было сказано ровным, равнодушным тоном. Будто слова совершенно ничего не значили. Но у меня подкосились колени от этой угрозы. И я изо всех сил вцепилась в Нору, глядя дикими глазами на осваитов. Неужели они способны на такое?
Несмотря на предрассветный час, у орбитальных лифтов начала собираться толпа желающих попасть на звездолеты, пришвартованные у внешних молов. На нас смотрели недовольно и с опаской. Будто мы с дочкой и впрямь были преступниками. У меня в груди заклокотал истерический смешок: что же это за планета такая, если на ней беременную женщину без раздумий записывают в преступники? Но на мои чувства всем было плевать. Осваит, разговаривавший со мной, равнодушно глядя перед собой, будто робот, ждал моего ответа. Нужно было на что-то решаться.
— Ведите, — хрипло выдохнула я, — я не буду предпринимать попыток к бегству.
К чести осваитов, никто из мужчин даже не попытался прикоснуться ко мне или дочери. Они просто окружили нас плотным кольцом и повернули, задавая направление движения куда-то вглубь помещений космопорта. А наш сопровождающий так и остался, в унизительной позе с заломленными за спину руками. Когда мы с Норой почти поравнялись с ним, он выкрикнул на земном английском: