Цветы над адом - стр. 25

Необходимо в это верить, иначе сойдешь с ума.

«Мы никогда не остаемся одни», – пробормотала она в пустоту.

Она и сама не знала, действительно ли в это верила или просто придумала себе такое утешение, чтобы не слететь с катушек.

Ее пальцы коснулись музыкальной шкатулки, стоявшей на сундуке в гостиной. Это была единственная вещь в доме, с которой она бы ни за что не рассталась. Шкатулка из голубой керамики, с желтыми звездочками и личиком спящего ангела брала Терезу с ее мучениями под свое глиняное крылышко.

От нее пахло тальком и разбитыми мечтами. Тереза завела вещицу.

Заиграла мелодия, напоминавшая постукивание колокольчика. Тереза всегда находила ее трогательной. Монотонный мотив напоминал о далеких звездах, что заглядывали в морские глубины сквозь серебристые облака, о вселенской тайне, о загадке, которой миллиарды лет. Казалось, мелодия приплыла из другого, далекого мира, откуда к нам приходят души новорожденных детей.

Тереза не была набожной и особо не вникала в вопросы веры, но, если бы ее попросили назвать одно – только одно – доказательство божественного присутствия в ее жизни, она бы без колебаний указала на спящего ангела, одновременно будившего в ней горестные воспоминания и наполнявшего тихой, сулившей успокоение нежностью.

Она спрашивала себя, за что ей ниспослано такое наказание? Отчего не суждено сжать крохотные пальчики, поцеловать сладенькую щечку, прижать к груди настоящего ангела, заглянуть ему в глазки?

Нет, все же она не одинока.

Сопровождаемая печалью и монотонной колыбельной, она направилась в ванную. Разделась, стараясь не смотреть на свое бесформенное отражение в зеркале. Быстро приняла душ и стала готовиться к вечернему ритуалу: достала из шкафчика глюкометр и скарификатор. Вставила иглу и закрыла колпачок. Прицелилась, проколола палец на необходимую глубину. Несколько темно-красных капель упало на полоску для измерения уровня сахара. Несколько секунд ожидания, и дисплей высветил сносную цифру. Она взяла ручку с инсулином. Опять иглы. После стольких лет мучений они были как терновый венец. Тереза ощупала бок в поисках менее болезненного места и сделала укол.

Какое-то время она просидела на краешке ванны, уставившись на кафельную плитку, затем привела помещение в прежний вид, спрятав в шкафчик свидетельства своей болезни. С трудом оделась, будто груз последних часов добавил ей веса.

Прошла на кухню, собираясь приготовить ужин: что-нибудь легкое, что можно пожевать на диване за книгой. Решила прихватить и бокал вина, чтобы снять напряжение и поскорее заснуть.

Открыв холодильник, она вдруг оказалась среди незнакомых предметов. Вместе с загоревшейся лампочкой возникло нечто еще: пустота. Тереза не могла вспомнить названия окружавших ее вещей. В растерянности она огляделась по сторонам, но в мозгу возникали только бессмысленные картинки, одни изображения без намека на смысл и предназначение.

Тереза попробовала было что-то сказать, но язык и нижняя челюсть одеревенели от паники.

Мир стал неузнаваем.

Музыкальная шкатулка замолкла. Именно сейчас, когда ей так нужна была помощь, ее ангел уснул. Она вновь одинока. Вновь одна, и ей страшно.

Массимо так и не сомкнул глаз. Недолгие часы, предоставленные комиссаром для отдыха, он провел за составлением отчета.