Цветы над адом - стр. 2

Ни плача, ни вскрика. Агнес знала, что ей предстоит увидеть: пустые, потухшие глаза.

Во всех кроватках, кроме одной.

Привыкнув к тишине, она различила слабый шорох: в последнем ряду он сучил ножками, набираясь сил. Готовился. Вот только к чему? Наверное, она сходит с ума.

Шаг за шагом она приблизилась к кроватке под номером тридцать девять.

В этом существе, в отличие от остальных, жизнь била ключом. Его внимательные глаза неотступно следили за каждым ее движением. Агнес понимала, что он ищет ее взгляд под сеткой капюшона. В смущении она отвела глаза. Номер Тридцать девять знал о ее присутствии, хотя и не должен был.

Удостоверившись, что никто не видит, женщина протянула палец. Тридцать девятый укусил ее, крепко стиснув десны. Его взгляд стал одержимым. Он жалобно всхлипнул, когда Агнес, чертыхнувшись, отдернула руку.

«Значит, ты у нас хищник», – подумала она.

Увидев то, что произошло минутой позже, Агнес решила больше не держать при себе некоторые мысли.

Вокруг номера Тридцать девять все зашевелилось. Остальные создания учащенно задышали, словно в ответ на немой призыв. В Яслях кипела жизнь.

Однако, возможно, ей только показалось.

Наши дни

Мертвая ворона валялась у края тропинки: растрепанные перья с фиолетовым отливом, разинутый клюв. Под вздутым брюхом виднелось кровавое, уже высохшее, несмотря на влажность, пятно.

Видимо, птица лежала здесь давно – один стеклянный глаз уставился в тяжелые облака, сулившие снег, а второго и вовсе не было.

Матиас, присев на корточки, уже довольно долго ее рассматривал. Ему было интересно, покидают ли блохи тело, когда сердце перестает биться. Он слышал об этом от одного охотника, и эта мысль, занятная и притягательная, долго не давала ему покоя.

Он тронул мертвую птицу пальцем. Ворона оказалась старой. Он понял это по белесому, лысому клюву. Скрюченные когти на окоченевших лапах застыли в воздухе.

Матиас сразу же вытер перчатку о штаны. Если о том, что он засмотрелся на падаль, узнает отец, ему не поздоровится. Тот всегда ругался, застав его за разглядыванием дохлых мелких животных в саду или в роще за домом. Даже обзывал непонятным нехорошим словом. Матиас пытался найти его в словаре. Но обидное слово вылетело из головы: оно было как-то связано с «сумасбродством».

Матиас хотел стать ветеринаром и не упускал возможности узнать что-нибудь новое. «Наблюдай, и многому научишься, – сказал однажды дедушка. – Остальное придет методом проб и ошибок».

Мальчик поднялся, не сводя глаз с мертвой птицы. Сначала ему хотелось ее похоронить, но затем он передумал: хищная природа, изголодавшаяся по таким останкам, найдет им лучшее применение.

Церковные колокола прозвонили половину третьего. Было поздно, остальные уже ждали его в тайном месте.

Он заспешил по скользкой тропинке. Сегодня утром деревня Травени проснулась под белоснежным покрывалом. И хотя снег сразу же растаял, все говорило о том, что лыжный сезон не за горами.

Он дошел до горного склона неподалеку от деревни. Среди низкорослых сосен и елей виднелся памятник павшим в сражениях с Наполеоном. Бронзовый гренадер с лихо закрученными усами сурово всматривался вдаль. На штыке развевался синий шарф: значит, кто-то уже залез туда и вывесил условный знак.

Матиас ускорил шаг. Утром в школе им объяснили значение слова «лидер». Оно запало ему в голову. Мальчику нравилось его решительное звучание, но еще больше нравилась мысль о том, чтобы вести за собой остальных.