Цветы на снегу - стр. 6

– А может, мне не понравится его искусство? В каком направлении он работает? Концептуализм или нонконформизм? Или он русский авангард возрождает?

– Пальцем в небо, Маринка! Чистый реализм с уклоном то в академизм, то в импрессионизм.

– Может, хватит нам головы морочить своими «измами». Олег, по-русски не можешь объяснить? – взмолился Андрей, не очень понимавший искусствоведческую терминологию.

– Ты, конечно, прав, дорогой свояк, нечего ярлыки навешивать. Казанцев рисует живую природу, и она у него живет: море волнуется, от гор холодом веет, солнце светит, цветы цветут. А женские портреты, как бы поточнее выразиться, – соблазнительны.

– Ого, редкий дар, он еще и портретист, оказывается! Как бы я хотела увидеть этот феномен.

Да, вот так она примерно выразилась, а на это фразу вдруг, как снежный ком навертелось столько аргументов, что не ехать стало как-то даже невозможно. Тут были и перспективы написания хорошей статьи, и любовь читателей к успехам наших людей за рубежом, и собственный интерес Марины к неизвестному гению, и желание Краснова тесно пообщаться с сыном и помочь ему в решении важной проблемы, и нежелание Андрея выступать в роли семейного тирана, и уговоры Маши, и аргументы Олега…

Вот теперь и сидели они втроем в салоне самолета, разрывающего ночь и пространство мощью своих турбин. «Что-то про турбины «ТУ», было в песне Визбора, – всплыло откуда-то из детства. – Это его песни папа иногда пел с друзьями»… – последняя мысль окончательно усыпила Марину. Ей приснилось веселое застолье, гости, родители: Елена Алексеевна и Николай Николаевич – все поют под гитару. «Хороший сон: к новым друзьям и веселью», – расшифровала она его, проснувшись при посадке.

* * *

Марина звонила мужу:

– Андрей, милый, какой облом! Оказывается, Игорь Казанцев неожиданно уехал из Новосибирска. Мы с ним разминулись сегодня утром в аэропорту. У него срочный заказ, и он летит в Париж. Дина не успела меня предупредить.

– Хорошо, возвращайся домой, я уже соскучился.

– Когда же ты успел?

– Сразу после того, как ты села в машину. Когда тебя встречать?

– Андрей, пожалуй, я задержусь. Во-первых, в картинной галерее до воскресенья еще работает выставка картин Казанцева, во-вторых, Дина меня обещала познакомить с Аркадием Полонским. Он довольно известный художник, основатель местной школы акварелистов. Это он первый когда-то открыл талант Казанцева, помог ему.

– Ты хочешь взять интервью у Полонского?

– Да, ты правильно понял. Он его очень хорошо знает. Я думаю, получится интересно. Два художника. Попробую.

– А когда планируешь вернуться?

– В воскресенье вечером. Задерживаться не буду, я тоже соскучилась по тебе.

– А ты когда успела?

– Сразу после того, как села в машину.

Она не стала говорить Андрею про еще одну неприятность. Зачем такие мелочи через три тысячи километров обсуждать? Эта неприятность поджидала в гостинице. Для Марины не нашлось свободного места. Олег поставил на уши дежурного администратора, он угрожал и очаровывал, но она смогла только предложить поселить Марину на раскладушку в том же двухместном номере. Марине совсем не хотелось мешать «княжеской чете».

– Но ведь это только на одну ночь, завтра утром освободится одноместный на том же этаже, – уговаривала дежурная. – Вы слишком поздно позвонили, все уже было забронировано, надо хотя бы за недельку.