Цветы мертвых. Степные легенды (сборник) - стр. 44
В лагерях был обычай вследствие сырости выводить всех на вечернюю зорю в шинелях.
Так, в один из летних вечеров сотня стояла на передней линейке, построенная для поверки и «зори». «Зоря» производилась по общей команде из Главного лагеря под Красным Селом выстрелом из пушки.
По этому знаку все войска начинали играть «зорю». Бодрые и монотонные звуки пехотных рожков сливались с грохотом барабанов и мелодичным пением кавалерийских труб. Войска стояли в ожидании этого «концерта», если так можно его назвать. Иногда долго не ударяла пушка и вот, чтобы скоротать как-нибудь скучное время, юнкера покупали у сновавших всегда возле лагерей мальчишек семечки и щелкали их, отправляя семечко в рот, а шелуху в карман, чтобы не сорить. Так было и в этот вечер. Кеша тайком пощелкивал семечки, находясь (по традиции) в первой шеренге, так как старшекурсники стояли в задней, чтобы не быть видимыми дежурному офицеру.
Неожиданно, стоявший на линейке перед строем юнкеров сотник Пупырь обернулся. Кеша не успел опустить руку, подтянутую для отправки семечка в рот, и получил замечание. Все бы могло сойти хорошо, но стоявшему позади Кеши юнкеру старшего курса вздумалось передразнить сотника его же хриплым голосом. Сотник обернулся и решил, что это сделал Кеша и приказал ему после «зори» явиться в дежурку. Такое приглашение ничего хорошего не предвещало.
И вот через полчаса Кеша перед грозными очами сотника.
– Почему Вы позволяете себе меня передразнивать? – спросил он Кешу.
– Я Вас, господин сотник, не передразнивал, – ответил Кеша, вытягиваясь во фронт.
– А кто же?
– Я, господин сотник, Вас не передразнивал, – снова доложил Кеша.
– Я Вас спрашиваю, кто? – не сдерживая себя, крикнул сотник.
– Я не могу этого сказать, – ответил Кеша.
– По-че-му?
– Это дело того, кто передразнивал.
– Но Вы-то знаете, кто?!
– Так точно, знаю, – ответил Кеша.
– Так потрудитесь мне доложить, кто это сделал.
– Я не могу назвать, – ответил Кеша.
– Я Вас спрашиваю в последний раз, почему? И если Вы мне не ответите, то извольте помнить, что за отказ выдачи виноватого Вы ответите за него.
– Слушаюсь, господин сотник.
– Назовете?
– Никак нет, господин сотник.
Сотника видимо бесило спокойное на вид состояние юнкера. Но в действительности Кеша едва сдерживал себя. И наконец, когда сотник в последний раз пригрозил ему, Кеша ответил:
– Я юнкер Николаевского кавалерийского училища, Вы сами, господин сотник, были здесь юнкером…
Но он не договорил. Потерявший равновесие, сотник закричал на юнкера, как не имел права кричать:
– Что??? Что за кадетские рассуждения? Вон! Позвать взводного портупей-юнкера вашего взвода и сейчас же под арест!
Сотник сел к столу и, не глядя на Кешу, принялся писать препроводительную в карцер записку.
Кеша вышел и столкнулся с целым роем рассыпавшихся от него юнкеров.
– Молодец, Кеша, молодец, Аргунов, не выдал, так и нужно, пусть знает, что мы не кто-нибудь! Сам пропадай, а товарища выручай! Дай карася подержаться!
К нему тянулись десятки рук с рукопожатиями. Но на сердце у Кеши было скверно.
– Ну, вот что, друг, вали-ка прямо к «Шакалу», он хоть и свиреп, но не подлец, это я тебе говорю, – услышал Кеша слова друга Феди Шляхтина, и решил отправиться к командиру сотни без предварительного разрешения от того же сотника, как прямого и ближайшего своего начальника. Но нужно было действовать. Сотник мог передать весь эпизод в ином виде. И Кеша пошел.