Цветок с пятью лепестками - стр. 3

– Мадам! С вами все хорошо? Дайте же руку!

Она с трудом открыла глаза. На самой вершине лестницы, прямо рядом с ней, пожарный протягивал ей свою руку в грубой брезентовой рукавице.

Моника буквально рухнула ему в объятия, и лестница начала опускаться вниз.

Буквально в ту же секунду крик ужаса вырвался у сотен наблюдавших за этой сценой людей – огромный язык пламени вырвался из опустевшего окна. Но они уже были вне его досягаемости.

Внизу Моника спокойно легла на носилки. Пламя продолжало бушевать, истекая разочарованием в соседние магазины и школу.

– Поздравляю вас, мадам! – над носилками склонился ее спаситель-пожарный. – Это какое-то чудо, магия.

Она не ответила. Иногда люди сами находят правильный ответ. Даже если и не подозревают этого.

Из-под развалин сгоревшего универмага достали триста пятьдесят тел.

* * *

Море расплескалось серо-белыми летящими гребнями на весь горизонт. Волны налетали на столбы волнорезов и, рассыпаясь, взлетали выше поручней мола.

Кира стояла, обняв себя руками, и любовалась стихией. Как же приятно было вновь оказаться дома! Ветер кидал соленые капли ей в лицо, но редким из них девушка позволяла себя коснуться.

– En tout il y a au moinsunegoutte de bien^>1.

Жаль, что французский давался ей не так легко, как хотелось бы. Пройдет всего несколько месяцев, и ей придется занять свое место в учебной аудитории, и тогда никто не даст скидки на слабое знание, ведь от этого в последствии будут зависеть жизни людей.

Последние пару недель они с Уршулой старались все время говорить только на французском. Но, увы…

А вот Милана эта проблема совсем не интересовала. Со странной легкостью он получил работу в одном охранном агентстве и очень быстро сошелся с другими сотрудниками. Кира вполне допускала, что он мог воспользоваться своими неординарными способностями и продолжал делать это и дальше, но… Зато теперь он постоянно был рядом. Даже сейчас.

Девушка зябко поежилась. Она уже стала забывать, каким неприветливым может быть зимнее море. Но оно было такое родное! Здесь, всего в получасе езды от города, она провела самые счастливые дни детства. Море умело быть совсем другим – ласковым, с теплым песочком и шумными, неугомонными чайками, старательно ищущими что-то, что могло достаться им от многочисленных гуляющих по набережной людей. Что-то, что могли кинуть птице люди в многочисленных закусочных и кофейнях, теснящихся вдоль берега. Сейчас нет, сейчас почти все они были закрыты. Хотя, кажется, вот там можно выпить глинтвейна.

Она помахала рукой в сторону окон ресторанчика, что находился прямо у входа на смотровую площадку, развернулась и медленно пошла по набережной. По бетонной дорожке, зажатой между крутыми песчаными склонами с вечнозелеными горделивыми соснами и взволнованной пенистой грозной массой, атакующей сушу с неослабевающим желанием поглотить, растворить в себе и двинуться дальше. Ветер, друг всех стихий, старался помочь морю как мог, наполнял движение волн силой, поднимал гребни волн высоко-высоко и обрушивал на камни, в беспорядке разбросанные на пляже между опор набережной.

Что могло быть прекраснее созерцания разбушевавшейся стихии, зная, что ты в безопасности, и попивая горячий, слегка пьянящий и неимоверно вкусный на холоде напиток?

Дождавшись Милана и Улю, она прикоснулась к статуе русалки. Потом провела по границе чешуи, покрывающей ее тело, подобно экзотическому купальнику.