Цвета - стр. 11

– Ну, концепция до сих пор является спорной…

– Точно! – Зиль сорвала со своей футболки-жилета сиреневый камешек и протянула Семёну. Он потянулся, пальцы его случайно коснулись её пальцев, и девочка вздрогнула от неожиданности.

– Ну всё, иди! – сказала Зиль.

– Спасибо. А что это?

– Это тюльник, ты что, их не видел?

– Нет. – Семён посмотрел на камешек. Он был прозрачным, а внутри не его бился сиреневый огонёк. – Красивый.

– Его надо кормить, класть на солнце, – объяснила Зиль. – А он сможет делать всякое, что захочешь. Чем дольше пролежит на солнце, тем больше сможет.

– В смысле – всякое?

– Ну, что хочешь… – Зиль замялась, цапнула тюльник, повертела его в воздухе, и в ладонь ей выпали две капсулы, переливающиеся всеми цветами радуги. Одну Зиль тут же засунула в рот, вторую протянула Семёну.

– Это сладкое, – сказала она. Семён осторожно прикусил капсулу и зажмурился от удовольствия. Потом цапнул камешек и положил его в карман.

– И сколько их там?

Зиль пожала плечами – мол, сколько хочешь.

– Спасибо, – сказал мальчик с чувством, – вот это я понимаю, подарок! Не то что там 3D-ручка какая-то.

Марциал вновь поднял его наверх, проверил фазовую плёнку. Посмотрел на Семёна. Второй раз прощаться было странно; мальчик его понимал, поэтому просто буркнул: «Ну, пока», – и повернулся к ватрушке.

– Семён, это подарок Зиль, – окликнул его Марциал. – Будь с ним внимателен, ладно?

– Ага, хорошо, – рассеянно сказал Семён, усаживаясь и толкаясь ногами навстречу темноте.

– Он делает не только конфеты, а ещё… – услышал он, но не успел обернуться: ватрушку потащило вниз, завертело, закрутило. Семён судорожно выпалил: «Хочу домой, в тридцать первое декабря две тысячи двадцать первого года!» – вцепился в борта – и вовремя, потому что верх и низ поменялись местами и его затянуло в тёмную пустоту, пронизанную белыми вспышками, тенями деревьев и призраками существ…

И снова ничего не видно. Но холодно, и пахнет снегом. Это хорошо. В ватрушке лежать тоже хорошо. Над головой тёмное небо с редкими звёздами. И это хорошо.

Мальчик поднял голову. Руки-ноги на месте? Бобров-людоедов, летающих ящериц и разумных оборотней нет? Получилось? Он наконец вернулся? Или его опять закинуло неизвестно в какое время?

Мимо прошёл бодрым шагом дедушка в шапке-петушке, опираясь на палки для ходьбы. Вроде бы обычный, не кибернетический.

– Простите, – слабым голосом окликнул его Семён, – а какой сейчас день? И год?

– Докатался, бедный, – сказал дед. – Скоро уж двадцать второй будет. Минут через сорок. Иди скорей домой.

– Спасибо, дедушка, – искренне сказал Семён и уронил голову на руки.

Получилось!

«А может, ничего и не было? – Семён похолодел. – Может, я головой ударился и мне всё привиделось?»

Он сунул руку в карман. Нащупал там что-то и вытащил. Приоткрыл ладонь, и она озарилась сиреневым светом.

– Семён, ты где?!

Мальчик поднял голову. Там, далеко, в свете фонарей, наверху оврага стояла мама. И папа. И Илья. Они смотрели в темноту и не видели его. А он их видел.

– Я тут! – закричал Семён. – Иду!

Он спрятал сиреневый тюльник в карман и, пыхтя, потащил за собой ватрушку вместе с прилипшим к ней ярко-зелёным листом папоротника.

У одного мальчика за одну ночь выросла большая и густая борода. Прямо не борода, а бородища – рыжая и кудрявая. Мечта любого разбойника. Только вот мальчик Сеня разбойником не был и даже пока не планировал им стать, когда вырастет. И родители у него тоже были мирные и тихие люди. И ко всяким большим бородам, тем более рыжим, относились с опаской и подозрением. Особенно у девятилетних мальчиков, которым с утра нужно идти в школу.