Цвет надежды - стр. 24
Хоуп мгновенно забывает обо всём остальном мире. В этот момент всё, что существует, – это прекрасное создание, и пруд, и её колотящееся сердце под ночным небом.
Потом она наступает на ветку.
Светящиеся глаза виверна распахиваются. Его голова поворачивается, посылая волну через лунный пруд. Его взгляд прикован к Хоуп, чьи ноги как будто пустили корни в землю. Она застыла, совершенно неспособная пошевелить ни единым мускулом, когда виверн недовольно урчит, его кожистые крылья, большие, как корабельные паруса, поднимаются из воды, когда он за четыре широких шага приближается к ней через пруд.
Он возвышается над ней, глядя сверху вниз, как будто она насекомое. Она надеется, что выглядит невкусно.
Когда виверн издаёт ещё один низкий, вибрирующий рокот и наклоняет голову в её сторону, Хоуп собирается позвать Сэнди, но быстро передумывает. Может, ей и всего шесть лет, но Сэнди хорошо её обучил. Она знает, что шум может напугать животное и заставить его наброситься.
Она этого не хочет.
Она не шевелится, когда морда зверя приближается достаточно близко, чтобы коснуться её, моргая, когда его горячее дыхание обдувает её лицо. Этот запах, горящего дерева и тлеющих углей, наполняет её голову, вызывает головокружение.
– Пожалуйста, не ешь меня, – удаётся ей пискнуть.
Лунный виверн моргает.
– Я не думаю, что ты меня съешь, – говорит она. – Ты ешь только лунный свет, не так ли? – Её взгляд устремляется к его брюху, но, хотя лунный свет ярок, она не может разглядеть рану. – Подожди там, – просит она, и только когда она снова обходит дерево и поднимает одну из баночек с лунным светом Сэнди, она понимает, что спешит обратно к существу, достаточно большому, чтобы проглотить её так же легко, как она могла бы проглотить ягодку.
Она медленно приближается к виверну и направляет свет из банки на его нижнюю часть тела. Рана почти полностью затянулась.
– Должно быть, тебе лучше, – говорит она. Затем, помолчав, добавляет: – Хочешь, я нанесу на неё ещё немного лунного света?
Виверн приподнимает крыло, чтобы лучше разглядеть рану, и пристально смотрит на неё снизу вверх.
– Хорошо. Подожди.
Её маленьким ручкам немного трудно отвинчивать крышку, но в конце концов она справляется. Затем она наливает немного густого лунного света на рану и осторожно втирает его. Глаза виверна закрываются, когда рана затягивается.
– Я не могу поверить, что кто-то мог так поступить с тобой. Знаешь, что я думаю? Я думаю, у них будут большие неприятности, если Сэнди когда-нибудь найдёт их. Никто не смеет связываться с Сэнди. Если у них есть хотя бы половина мозга… – Она резко замолкает, потому что снова чувствует знакомое тёплое покалывание в ладонях, и когда она вытягивает их, то видит, как цвет заливает её кожу, делая светло-коричневой, а рукав пальто – ярко-жёлтым. – О боже, – со вздохом произносит Хоуп. – Ты видишь это? Сэнди говорит, что есть люди, которые причинили бы мне боль, если бы когда-нибудь узнали об этом, прямо как они причинили боль тебе.
При виде цвета сияющие глаза лунного виверна расширяются. Он несколько раз коротко урчит, фыркает и перетаптывается на месте. Затем он делает то, чего Хоуп совсем не ожидает. Он подносит свою огромную морду к её рукам и трётся о них. Мгновение она стоит замерев, поражённая до глубины души. Виверн прохладный на ощупь, и его блестящая чешуя не чёрная, как она думала. Чешуйки тёмно-красные и сияют, как жемчужины, когда на них падает лунный свет. Краска из рук Хоуп окрашивает мордочку виверна. Есть участки более светлой красной чешуи, а над глазами – огненно-жёлтые дуги. Сами глаза светящиеся, серебристо-голубые.