Цвет Мы - стр. 5
ма…мы-их-наверняка-хорошие-женщины?
— Про мам их не знаю, — растерялся Колос, сбитый с толку окончанием вопроса, и почесал затылок. — Кому могли эти ботаны помешать? Разве что формулы зубрили шибко громко с утра пораньше. Клин, ты ж не просил за ними приглядывать. Но я буду, без базара.
— Посмотрим, — передёрнул плечами Клим, отмечая краем глаза, что один из подростков остался возле его машины, а остальные, соблюдая расстояние, двинулись следом за ним с Колосом.
С проверкой управились довольно быстро. Клим поднялся на второй этаж. Осмотрел дверь бабушкиной квартиры снаружи. Вслушался в царящую за ней тишину. Покрутил в кармане ключи и отправился выше на четвёртый, гадая, кто из проживающих там столь настойчиво требовал встречи с ним.
Насколько он помнил, там жила мелкая юркая бабулька, похожая на седую кучерявую овечку-недоростка, застывшая в одном возрасте, который не поддавался определению, и её такая же носимая ветром внучка. Только девчонка была рыжей и прямоволосой. Видимо, пошла в неведомого отца, потому что её мать унаследовала блондинистую кудрявую шевелюру от своей матери.
Горе-мамашка появлялась хаотично в перерывах между мужиками, с которыми с завидным упорством пыталась устроить личную жизнь. Заваливала единственную дочь подарками, подкидывала деньжат. Отсыпалась несколько дней, но успевала для разнообразия соблазнить одного-двух вошедших в бурный пубертат юнцов в округе. «Бесплатно открывала им взрослый мир, проводница е…гипетская. Шма-ра», — Клим разбил последнее слово по слогам. Оно точно не относилось к запрещёнке этой недели. Затем благодетельница снова пропадала до очередного отпуска от бл…уда. Клим фыркнул, осознав, что уже не просто наобум заменяет матерки, а подбирает синонимы.
Ладная бабёнка, холёная. Глаза мутноватые. Такие обычно называют «с поволокой». Сочная, ловкая, с шустрыми пальцами, которым, наверняка, без заеданий подчинялись ремни и застёжки ширинок. Подкатила к нему однажды осенью на площадке между этажами, кутаясь в тонкий халат, который порнографически точно обрисовывал фигуру, явно не упакованную в нижнее бельё, и замурлыкала что-то про настройки климат-контроля. Отточенным движением забрала у него сигарету, пососала фильтр и поднесла обратно к его рту. Он уставился на её полные губы, от которых шестнадцатилетнего пацана нехило так вело. А потом перевёл взгляд на поплывший след от помады на сигарете — и стало противно. Ведь ей было абсолютно всё равно, с кем и где. Он почувствовал себя вещью, которую эта марам… мадам вбила себе в голову заполучить любым способом. Ужасно разозлился тогда. Послал её грубо, пытаясь намеренно задеть побольнее, а потом ловил на себе её странные взгляды. По идее, она должна была хотеть прибить его за отказ, а она смотрела как будто с уважением и… неприкрытой завистью. Бл…ондина с глазами кошки, уже прожившей несколько жизней из отмеренных ей девяти.
Клим внезапно замер перед последним лестничным пролётом. Никогда раньше не задумывался, а тут вдруг торкнуло ни с того ни с сего: «В чём, собственно, разница между моей матерью и той соседкой-шалавой? Одна — порядочная замужняя женщина, на второй пробу ставить негде, а как матери — обе одинаковые кукушки».
Он стал постоянно жить с бабушкой с семи лет, как только пошёл в школу. Мать как раз вышла второй раз замуж. Отец Клима сразу после его рождения уехал на север за деньгой и геологической романтикой и больше не вернулся. Нашёл ли он там всё это или нет, да и жив ли он вообще, кануло в историю, потому что в подробности развода родителей Клим не вникал, будучи тогда слишком мелким. Став же взрослым, решил, что отношения родителей его не касаются. Отца он не знал, алиментов или дежурных подарков на день рождения от него не получал: скинул человек семечку и исчез, будто ветром надуло. И самого сдуло в неизвестном направлении. Хотя так оно лучше, чем, как дружбан Клима Федька, получать из года в год по т