Цвет боли: шелк - стр. 27
Но кофейные чашки небездонны, закончилось и это. На губах Густава играла легкая улыбка, хотя вел он себя весьма пристойно. Но только до той минуты, когда она, загрузив посудомойку, не освободилась наконец от домашней работы.
Повернувшись, Фрида оказалась в руках Густава. Его руки тут же потянули наверх футболку, освобождая ее от одежды.
– Густав!
– Я хочу тебя и буду брать столько раз, сколько захочу. А ты будешь с восторгом подчиняться!
Футболка уже полетела на пол, а джинсы начали сползать вниз.
– Терпеть не могу, когда на тебе столько одежды!
Она попыталась сопротивляться, его руки уже завладели грудью, а губы губами. Назвать это поцелуем можно едва ли даже с натяжкой, скорее он демонстрировал власть и здесь – не целовал, а закрыл рот так, чтобы Фрида задыхалась, за это время Фрида рассталась и с нижним бельем тоже.
Отпустив ее губы, Густав довольно заключил:
– Вот так лучше. У тебя прекрасная фигура, ни к чему упаковывать ее дома в несколько слоев ткани. Тем боле, так легче добираться до нужных мест.
Произнося эту тираду, он уложил Фриду на стол, поднял ее ноги в стороны и… принялся работать языком.
– Нет!
– Что такое? Неприятно?
– Приятно… но…
– Нет у тебя никаких критических дней, все ты врешь. И тебе нравится, когда я делаю вот так…
Густав довел ее до бурного оргазма, склонился над лицом:
– Ты все еще хочешь уйти или продолжим?
Ждать ответ не стал, слишком удобно Фрида лежала для другого действия. Не успев перестать вздрагивать от одного оргазма, она стонала от второго…
И все-таки он вынудил посмотреть видео, только выглядело это новым искушением:
– Смотри, ты же хочешь, чтобы я тебя вот так? Хочешь побывать на ее месте?
Она хотела и противиться желанию просто не могла, но утром, когда Густав заметил, мол, теперь, она будет представлять на месте той красотки себя, ответила резко:
– Наоборот, буду представлять на своем месте ее!
Густав мгновение помолчал, озабоченно глядя на Фриду, потом пожал плечами:
– Ну и глупо!
Глядя ему вслед, она заявила закрывшейся двери:
– Еще посмотрим, кто кого.
Критические дни не приходили… Что это, неужели она?.. Но это меняло все.
Линн возилась с дочкой. Мари уже довольно уверенно топала в ходунках, рановато, конечно, но со дня на день могла сделать и самостоятельные шаги. Линн очень боялась пропустить этот миг, а потому практически не отпускала малышку от себя. Первый шаг, первое слово… самые важные моменты в жизни малышки, мать обязательно должна это видеть.
С Мари не было проблем: крепенькая, здоровая малышка развивалась нормально, не болела и не требовала какой-то особенной заботы, зато радости приносила самим своим существованием столько, что Линн по праву считала Мари главным подарком жизни. Ларс тоже так считал, он обожал свою сероглазую принцессу и ее маму, отношения с которой складывались пусть не всегда легко, но которую он не променял бы ни на кого другого.
Стараясь дотянуться до зазвонившего телефона, она на мгновение выпустила ручку дочери, и та осталась без надежной поддержки. Не успела Линн схватить мобильник, чтобы вернуться обратно к девочке, как замерла, потому что Мари, потеряв опору в виде руки мамы, не упала и не растерялась, она схватилась за край дивана и не вполне уверенно, но все же двинулась вдоль него! Линн осталось только подстраховывать.